Ее голос был встревожен, но после того как я сказал, что Оля со мной кажется она немного успокоилась, она всегда считала меня ответственным парнем – хотя это она зря. Я протянул телефон Оле, и крем уха слушал их разговор:

– Да мам. – Тихо проговорила Ольга.

– Да ты представляешь, что мы с бабушкой здесь пережили?! – Крикнула Маша. – Стой там, я сейчас приеду за тобой!

– Мамочка, я хочу побыть с Братиком. – Сказала моя сестра.

– Нет! Ты наказана! – Отрезала Маша. Посмотрев на сестру, я понял, что она сейчас расплачется, выхода не было. Пришлось брать все в свои руки. Для Оли я был авторитетом, можно сказать был ей больше отцом, чем братом. Жестом я показал сестре, что бы она дала телефон мне. В трубке, были слышны крики, теперь там горлопанила Василиса Федоровна, мама Маши и бабушка Ольги.

– Здравствуйте, Василиса Федоровна! – Подняв тон, сказал я. Что бы она немного помолчала и дала сказать мне. Я немного отошел в сторону, что Оля не слышала разговор и продолжил. – Я понимаю, что вы беспокоились. Но позвольте мне провести день с ней, я поговорю об этом с Олей, что бы больше такого не повторялось.

Услышал шепот, видимо телефон попросила Маша. Она вздохнула и сказала:

– Хорошо Максим, надеюсь на тебя. Последнее время, она стала совсем не послушная.

– Я поговорю с ней, не беспокойся. – Так получилось, что с Машей мы были на «ты». Она была на пятнадцать лет старше меня, поэтому как-то неловко было называть ее на «ты», первое время. Но потом привык. – До свидания. Я привезу ее завтра утром.

– Хорошо Максим, пока. – Я отключил и положил телефон в карман.

– Ну что, ходячее бедствие… Куда пойдем?

– Мороженного хочу! – Сжав кулачки, крикнула она. Я улыбнулся? Положил руку ей на волосы и сказал:

– Мороженное, так мороженое. Я вообще хотел идти по делам, но думаю, они подождут. – Вот на этой ноте, мы с сестрой пошли ловить такси.

Поехали в центр города, нашли уютное кафе, где можно было заказать отличное мороженое.

– Ну, ты как брат? – Спросила она. «Брат?» - это плохо, раз она меня так называет, значит либо нам предстоит серьезный разговор, либо на что-то злится. Ни то, ни другое, к добру не приведет. Моя двенадцати летняя сестра хоть и вела себя как ребенок, но иногда мне казалось, что она даже умнее меня (что в принципе не удивительно, учитывая то, сколько ошибок я делаю в своем рассказе). И обычно ее ум блистал со слова «Брат». Если говорит «братик», значит, боятся нечего – а так… я не уверен.

– Я отлично, а ты как? И как ты вообще меня нашла? – Задал я интересующий меня вопрос.

– Очень просто, позвонила Саше, он и сказал. – Холодно ответила она – значит, точно злится.

– Понятно... – Сказал я вслух, а мысленно подумал: «Предатель! Хоть бы предупредил!».

– Брат… - Медленно проговорила она. Мне стало страшно, и появился ком в горле. Вот то, о чем я вам говорил. Она выпалила. – Почему не звонил и не писал?!

– Эм… я был занят. Прости.
– Ляпнул я.

– Чем ты был занят? Баб тискал. – Скрестив руки на груди, сказала моя младшая сестра.

– Не выражайся! – Сказал я, хотел еще кое-что добавить, но она перебила.

– А ты, не перебивай! Хочешь стать таким как отец?! – На ее глазах появились слезы, она видь, практически не знал его. Знала только то, что он разрывался между двумя семьями.

– Так, хватит на отца наезжать, если бы не он, мы бы вообще на свет не появились.

– Да? Тогда бы моя мама не страдал, родив меня в двадцать лет. И не разрушила свою жизнь, моим появлением. – По ее глазам слегка потекли слезы. Я разозлился, никогда не боготворил отца, но и не ненавидел.

– Замолчи! Твоя мать любит тебя! Отец любил тебя! И я, и даже моя мать, которая по всем канонам, должна тебе и твою мать ненавидеть! Отец был козлом, не спорю, но благодаря ему, и ты и я сейчас сидим здесь, он не был плохим человек, но и не был хорошим. И вообще в жизни нет ничего хорошего или плохо. Белого или черного – мир просто серый. Какой есть! – Я не на шутку разозлился, сам не знаю почему. Но, чем больше успокаивался, тем больше понимал, что переборщил. У Оли текли слезы.

– Извини, что накричал на тебя. – Тихо произнес я, а сестра кивнула. В знак того что простила. Вот только слезы у нее как текли, так и продолжали течь. Она обхватила куклу и прижала к себе. Мы сидели так пару секунды, она тихо всхлипывала, а я только сейчас понял, что на нас все пялятся. Переборщил с криком немного…

К нам подошел какой-то мужик, метра два ростом, с широкими плечами, не бритый, с синяком под глазом. Посмотрел на меня с таки грозным видом, что как будто бы я обесчестил его дочь.

– Чего тебе? – Я прищурился и серьезно произнес.

– Из-за тебя мудак девочка плачет. – Ответил он, мне, при этом смотря на Олю.

– Катись нахрен отсюда, это ни твое дело… - Я потерял к нему всякий интерес, думая о своем.

– Я тебе сейчас рожу набью, мразь! – Опять он обратился ко мне.