Утро выдалось славное, солнечное.

Президент был в спортзале. Охрана молча расступилась и она прошла к самому окну ,где Александр Александрович разминался на тренажерах.

– О приятно видеть тебя здесь, выбирай снаряд,- он слегка задыхался ,от физической нагрузки, но это даже шло ему. Голос звучал очень сексуально.

Варя выбрала один из тренажеров , а потом попросила показать ей какой-нибудь защитный «приемчик».

– Вот так сходу, да и зачем, тебя и так никто не обидит. Забыла вчерашний разговор?

Что- то с ним такое случилось с утра, толи выброс тестостерона ,толи что-то он решил в эту ночь. Варе не понравилось выражение глаз , хищное и какое-то ,как ей показалось ,пренебрежительное. И эти губы ,пытавшиеся скрыть усмешку.

Он позвал охранников ,расстелить маты .

Варе пришлось разуться следом за тренером ,и не успели они встать на середину, как он провел прием .Правда , не дал ей упасть, подхватил ладонью за спиной, вторая ладонь легла на грудь ,и актриса отчетливо почувствовала ,что ее самым наглым образом щупают. Снова встали в стойку.

Все так же неприятно ухмыляясь ,мужчина провел такой же прием, но на этот раз ,он просто навалился на нее всем телом .И когда Варя сделала робкие попытки высвободится ,он завел ее руку за корпус, и в то же мгновение ей грубо раздвинули ноги. Но через несколько секунд, он снова поднялся, и подал ей руку, помогая встать.

Потом прошлепал босыми ногами до двери и закрыл ее на ключ.

Когда он вернулся на ковер ,она не стала больше ждать, просто ткнула основанием ладони в середину груди. Она послал все свое негодование точно в цель.

Он рухнул, как подкошенный .Охрана у него была великолепная ,вышибли дверь, и схватили Варю, заламывая руки.

Он уже поднялся с ковра, кусая бледные от бешенства губы , прошептал : «Не сметь,трогать..»

Александр Александрович , встал при ее появлении в столовой.

– Доброе утро, Варвара Николаевна. Не с той ноги встали?

– Отчего же очень даже,- улыбнулась девушка.

Она поймала его изучающий взгляд.

Об утреннем недоразумении не вспоминали. Говорили о погоде, о птицах. Обманутые теплым осенним днем, те пели ,словно вернулось лето.

– Это, что за прием был, кто научил?

– Мальчик был въетнамец. Милый такой, его, то за трансвестита, то за транссексуала принимали. А он просто пол жизни в голоде жил.Мы с ним в в одной группе занимались.

– Понятно, так значит, выспалась?
– спросил он.

– Да, нет, полночи в интернете просидела, смотрела «Унесенные призраками».

– Ужастик?

– Нет, это сказка-анимэ.

– А, сказка.- В голосе разочарование и ирония.

Варя, наконец- то смогла сказать с ночи заготовленную фразу. Фразу-месть.

– Да, добрая вечная сказка, вашему поколению конечно уже неинтересная.

– Даже так, не очень люблю сказки.

Варя смотрела прямо в глаза. Во взгляде ни наивности, ни смешинки. Очень серьезно, словно оценивая, попала ли точно в цель. Взял себя в руки, хотя давно позабытое чувство обиды, оживало в душе.

– Конечно, только настоящим мужчины остаются детьми. Режиссер Миядзаки – сан один из тех, настоящих, и это в семьдесят.

В дверях появилась Зинаида Павловна: «Варя, машина подана»

– Хорошего дня.

Добила, и пошла, к выходу.

Он дождался ее ухода и сделал то, что не позволял себе, уже лет, десять. Со всего размаха в стену полетели, и чашка с недопитым чаем, и масленка. Вбежавшая охрана, сконфуженно ретировались.

В 19:00 на борту личного самолета, помощник, постучавшись, зашел в кабинет.

– Какие будут распоряжения?

– В Москву, В Москву.

Коньяк не грел, на входе прощаясь со стюардессой, пожал той руку и спросил,

– Настя, может ли меня полюбить молодая, знаменитая девушка?

Та глупо зарделась, хоть и была замужем. Потом видно до нее дошло слово «знаменитая», и смущенно улыбаясь, произнесла: « Конечно, непременно!»

За окнами машины шумела дождем Москва, чужой город, принявший и возвысивший его.

А он вспоминал свои мальчишеские уличные бои. Никогда не дрался из-за девчонок. Только за место в стае. Когда гормоны дали другим преимущество в росте и весе, стащил у отца портсигар, и обменял на острую ,воровскую финку.

Тогда была обида, такая же, похожая по боли и безысходности.