– И вы сразу же стали купаться?

– Да, мы немедленно бросились в океан. Вода было просто великолепна, да простится мне эта маленькая реклама нашего пляжа. С той самой поры до момента, пока не раздался колокольчик Джессупа, мы с мисс О’Нейл не расставались. А вскоре нам стало известно об ужасной кончине Шейлы.

– Вы все время пробыли в воде?

– Нет, разумеется, мы выходили на берег. Там с нами была миссис Баллоу. Ее муж удалился несколько раньше, но зато к нам присоединился ван Горн.

– Из всего этого следует, что в две минуты девятого вы с мисс О’Нейл могли быть только в воде или на пляже.

И, обратившись к девушке, китаец добавил:

– На миссис Фен сегодня были восхитительные орхидеи, не правда ли?

– Да.

– И, конечно же, они были приколоты к платью булавкой?

– Разумеется.

– Быть может, вам запомнилось, что это была за булавка?

– К сожалению, нет. Но я припоминаю, как она сказала, что отлучится за ней в спальню. Не исключено, что ее горничная сможет вам помочь.

– Вам не известно, кто прислал покойной эти орхидеи?

– Этот человек не подписался, но Шейла узнала его почерк. Она сказала, что этот букет ей прислал бывший муж. Он сейчас в Гонолулу и работает в одном из театров.

– Это Боб Файф, он выступает в Королевском театре, – пояснила Рита Баллоу. – Шейла была очень молода, когда вышла за него. Но, насколько мне известно, она и после развода продолжала питать к нему теплые чувства.

Аллан Джейнс встал и, закурив сигару, стал нервно искать в комнате пепельницу.

– Покинутый муж, – задумчиво проговорил Чен. – Подобного можно было ожидать. Его следовало бы оповестить о случившемся и пригласить сюда.

– Вы хотите, чтобы я позаботился об этом? – спросил Джим.

– Да, будьте так добры.

Когда Бредшоу вышел, инспектор Чен обратился к остальным:

– А теперь мы вернемся к нашей, увы, безрадостной беседе. Мистер ван Горн, вы актер, если я не ошибаюсь?

– Как будто, – улыбнулся в ответ ван Горн. – То, что вам известно об этом, мне льстит, особенно если принять во внимание, что за моими плечами десять лет утомительной работы.

– Эти десять лет вы живете в Голливуде?

– Десять с половиной, если быть точным. Да, вот уже десять лет я провел в этом бесподобном месте.

– А что вы делали до этого?

– Вел весьма романтический образ жизни. Можете осведомиться об этом у моего секретаря.

– Я хотел бы услышать факты от вас.

– В таком случае мне придется признаться, что я приехал в Голливуд сразу же после окончания школы, невинный как младенец. Я собирался строить мосты, но страсть к прекрасному иначе устроила мою судьбу.

– Вы и раньше бывали партнером Шейлы Фен?

– Нет, – ван Горн посерьезнел, – до нашего последнего фильма я едва знал ее.

– Я полагаю, что мне незачем спрашивать вас о том, где вы находились в две минуты девятого.

– Нет, потому что мы в это время были вместе. Вы, должно быть, помните, что я взглянул на часы и, заметив, что уже восемь, сказал, что пойду к Шейле. По прошествии двух минут я не скрылся бы из виду.

– Вы направились прямо сюда?

– Да, оказался на вилле я в четверть девятого. Меня впустил Джессуп, и, поговорив с ним, я отправился на пляж, где и присоединился к миссис Баллоу.

Вернулся Джим.

– Я нашел Боба Файфа в театре, – сообщил молодой человек, – и мое сообщение страшно подействовало на беднягу. Он сказал мне, что, как только закончится второй акт, он немедленно явится сюда.

– Благодарю вас. – И, обратившись к Мартино, китаец проговорил: – Вы ведь режиссер, не так ли?

– Совершенно верно, – мрачно ответил Вал Мартино.

– Как давно вы занимаетесь этим родом деятельности?

– Не так много времени. Раньше я был актером и выступал в Англии, а потом попытал счастье в Голливуде.

– Вы можете мне точно сказать, когда вы приехали в Голливуд?

– Два года тому назад, в марте.

– Я полагаю, что спрашивать вас о том, что вы делали сегодня в две минуты девятого, излишне?

– Разумеется, ведь я находился в вашем обществе в отеле. Вскоре после восьми я вышел с мистером Джейнсом на террасу и попытался успокоить его, но мне это не удалось, и я отправился на пляж. Потом я снова встретился с вами, когда выходил из своей комнаты, – я возвращался за шляпой. Затем я собрался сюда.