Слендер давил на нервы. Я буквально чуял все его недовольство битвой на дереве. Этот гад, как то связан с тем оборотнем, и теперь думает, как бы мне напакостить. Он скользил от тени в тени, не давая мне расслабиться. Иногда удавалось услышать крики напуганных горожан, которых он намеренно пугал. Возможно его сила завязана, на страх испытываемых перед ним. Эта идея пришла на ум, при аналогии с Айзеком, сила которого зависит от носителя. Главной проблемой является, то что я не знаю, как от него отделаться. Он быстрее меня и может прятаться в любой тени. Моя телепортация и переход в астрал нисколько его не ограничивают. Нет нужны в воздухе, еде, тепле. Идеальный шпион, и неудобный враг.

Мы сразу отправились на рыночную площадь. Валил снег, под ногами грязь, а до зари оставалось еще около часа. Местные уже начали торговлю свежими продуктами. Именно тут, в квартале бедняков я чувствовал себя наиболее комфортно. Мои ясли были в деревне, где на поход на рынок, сам по себе был приключением. О такой роскоши, как рост уровней, я даже не думал. Все, что можно назвать моим нормальным детством, умещается в три недели жизни. И самое приятное воспоминание это завтрак с родителями, или ужин, когда отец приносит рыбу, а мама его хвалит. Местный рынок, с его запахами свежей деревенской еды, навивал приятные воспоминания. Именно поэтому я пришел сюда, а не в лавку торговца.

Набрав еды, на следующие пять дней, мы отправились к кузнецу за мечом для Фемиды. Город потихоньку просыпался, начали открываться лавки, а вместе с ними в городе начали появляться игроки, желавшие продать собранные лут.

Когда мы подошли к лавке кузнеца, было уже начало рабочего дня. Звон металла, памятная бабушка с предостережением и косой, и запах коленного железа, разлетающегося на всю улицу. Все было именно так, как я помнил с прошлого раза.

У самой кузницы, походка Фемиды сменилась, а чат начала литься отборная брань. Айзек перехватил контроль и теперь шел в сторону барьера над кузницей впереди меня. Как описать человека одержимого идеей? Айзек шел не обращает внимание на людей, подзатыльники, брань в чате и любые предостережения. К моему большому удивленью барьер не причинил им вреда. Бонусы от живого доспеха перекрывали аурный урон от проклятого металла.

Когда мы вошли в лавку, кузнец осмотрев нас сделал, то чего я никак не мог ожидать. Легкий кивок живому доспеху, со всем возможным уважением.

– Приветствую великого мастера.

– … - Айзек не ответил, лишь кивнул ровно так, как кузнец.

Кузней вспомнил наше соглашение и оговоренную награду. Но работать он предложил не мне, а именно Айзеку. Так словно, меня тут и не было. Мое сопротивление ментальному урону, тут больше не котировалось, как нечто достойное интереса или уважения.

Многие люди слышали, о том, что бывает, когда встречаются два мастера своего дела. Но мало кто видел собственными глазами, что они могут сотворить. Они начали ковать один заказ за другим, один ведущий, другой ведомый. Вместо слов удары молота и жар от раскалённого металла. Бедняга Фемида была вынуждена терпеть этот рабский труд ради своего нового меча.

Первый перерыв сделали через восемнадцать часов ковки, когда Фемида сказала “Вы все чокнутые, а я пошла спать”. Матерый кузнец решил перекусить, а Айзек тихо сидел у барьера, ожидает когда кузнец будет готов продолжить работу. Только тогда я понял, что он не устает ни морально, ни физически от процесса ковки метала. Такое встречается у людей любящих свою работу.

Пока было время сбегал на аукцион и отправил Аккароне бутылку лучшего вина, какое смог найти на аукционе. Создал котракт на его имя с пометкой

“Поздравляю с красивым дебютом в роли богоубийцы.

Кровавый Саджи ”

Когда вернулся в кузницу, надел живой доспех и начал работать с проклятым металлом. Я помню это чувство одержимости работой. Именно его я испытывал, в пустыне и Аду, когда ковал залог своего успеха. Каждый созданный предмет был омыт кровью сотен жертв, и делал меня безумнее с каждым созданным предметом. Интересно, как далеко зашел Айзек? Как сильно он отдавался любимому делу? Доспех говорит о многом, но не о всем.

Через трое суток кузнец упал прямо в кузнице. Когда начал лечить, заметил у него с десяток дебафов от истощенья. По мере лечения, лицо приобретала привычный розовый оттенок, а бледность отступала. Фемида сидевшая у барьера ворчала говоря “Смотри до чего дедушку довели. Тебе, что трупов мало.”

Когда дебафы снялись, мы с Айзеком отнесли его в дом при лавке, и положили на кровать. Выходя из комнаты, я понял, что ноги у меня подкашиваются и я вот-вот упаду от усталости. Я не спал уже трое суток.