Зинуля. Я прошу тебя, Петренко, скажи правду: что произошло? Ты что, не расслышал? Перепутал? Признайся – тебе ничего не будет особенного. Могут только за бетон высчитать. Я тебе верну с получки, если такой крохобор. Слышишь? Я тебе верну. Ты перепутал?

Петренко (жестко).Я ничего не перепутал!

Зинуля. А как же так вышло?

Петренко. Что – вышло?

Зинуля. Что я тебя направила в одно место, а ты повёз в другое?

Петренко. А я нарочно так сделал.

Зинуля. Ты что несёшь?

Петренко. А вот так. Специально, чтоб тебя проучить.

Зинуля. Шутишь?

Петренко. Я человек серьёзный, я не люблю шутить. Будешь теперь знать, как писать докладные записки на людей!

Зинуля. Какие записки?

Петренко. Такие. Будто ты не знаешь, какие. Каждый день пишешь. На меня месяц назад написала. (Злобно).Сейчас её вытащили! Пришло три «жигуленка» на гараж, я первый стою в очереди... В обед побежал, обрадовался, а мне вместо машины твою докладную показывают! Мол, вот, Петренко, нарушаешь. Подождёшь...

Зинуля (ошеломлена).Из-за этого? Ты с ума сошел. Ты с ума сошел! Ты сейчас не соображаешь, что наделал! Ну-ка, останови! Да останови, тебе говорят! (Дергает рычаг сцепления).

Петренко тормозит.

Зинуля. Разворачивайся немедленно! Поедем признаваться! К начальнику поедем!

Петренко. Сейчас прямо разбегусь разворачиваться!.. Вылезай! Я еду на свалку!

Зинуля. Петренко, опомнись. Я что, со зла на тебя написала? Я всегда пишу, на всех... Если нарушение. Я обязана так. Ты тогда проболтался полсмены неизвестно где. А теперь я виновата? Ты же меня знаешь, Петренко... Я это так не оставлю. Я не дам тебе эту подлость захоронить. Я докажу!

Петренко усмехается.

Зинуля. Лучше поехали сейчас. Потом пожалеешь!

Петренко. А как ты докажешь? Соберёшь слова обратно... Из воздуха? Ах, тебе боженька кассетку пришлет, да? Там у него все записано, да? А ты на магнитофончике прокрутишь: вот, Виктор Николаевич, сам всевышний подтверждает, что я посылала его на водозабор... Да? (Смеётся. Резко меняет тон).Имей в виду: про водозабор я ничего не слышал. Не звучало – водозабор! И сейчас я тебе ничего не говорил. Поняла? Свидетелей нет, видишь – кругом лес. Я – господь бог! Поняла? (Наклонившись, открывает дверцу на стороне Зинули).Вылезай. Я еду на свалку!

Зинуля (у неё выступили слезы). Со мной так не надо, Петренко... Я не заслужила... Со мной так не выйдет.

Петренко. Выйдет, выйдет. Дерьмо из тебя всё выйдет, а человеческое останется. За такие вещи, знаешь, что надо делать? Взять топорик, и вот эту рученьку, которая писала докладную, отрубить!

Зинуля (вся сжалась).Ты... ты не бог, ты зверь! (Отодвигается к краю кабины– не рассчитав, сваливается, падает на землю).

Петренко захлопывает дверцу, втыкает сцепление, но отъехать не успевает. Зинуля вскакивает, бросается перед самосвалом на колени. Взлохмаченная, жалкая, кричит и плачет.

Зинуля. Петренко, я прошу тебя! Поедем к начальнику! Ты слышишь, я прошу тебя! Ты же мужчина, Петренко! Я прошу тебя!.. Я прошу тебя!..

На какую-то секунду что-то в нём дрогнуло. Но тут же он берет себя в руки. Мрачнеет. Нажимает на газ– самосвал с ревом, с грохотом объезжает плачущую на коленях Зинулю и скрывается. Некоторое время Зинуля продолжает стоять на коленях, обливаясь слезами. Затем она медленно поднимается. Неподалеку торчит пенёк, она усаживается на нем и, уперев локоточки в колени, закрывает руками лицо. Так она сидит, постепенно затихая, только плечики иногда вздрагивают. Снова возникает шум петренковского самосвала, слышно– затормозил, хлопнула дверца. Появляется Петренко, подходит к ней.

Петренко (усмехаясь).Поедешь или как?

Зинуля (отнимает руки от лица– теперь это совсем другое лицо: злобное, ненавидящее, щеки пылают. Произносит каждое слово отчетливо).Запомни, Петренко! Ты меня учить жить не будешь!

Петренко улыбается.

Зинуля. Слушай сюда! Я не поднимусь с этого пенька, пока ты не расскажешь все начальнику... И пока вы оба не приедете просить у меня прощения! У меня, понял? Ты будешь просить прощения у меня! Вот здесь! У меня! Вот здесь! Теперь – езжай! (Резко поворачивается к нему спиной).

Петренко (почесал затылок, поухмылялся).Телогрейку дать? А то сидеть до-о-лго придется, а пенёк-то твердый... Задница онемеет.

Зинуля не отзывается.

Петренко. Дура! Можешь сидеть пока не окочуришься! Пока сама в пенёк не превратишься! Нашла кого пугать! (Уходит).

Слышно, как отъезжает машина.

Растворно-бетонный узел. Всё-таки на душе у Петренко было не совсем спокойно– поэтому, приехав сюда, он подошел к окошечку конторки. Там сидела Валя– невысокая, полненькая черноглазая девушка.