— Что за гадость! — вдруг выразительно произнес Дмитрий.

Мы с Лялькой изумленно взглянули на него. А он в ответ кивнул головой на угол кухни. Вскочили со стульев мы с моей бывшей женой по-былому синхронно. Чем-чем, а тараканами мы брезгали одинаково. Это у нас было общее.

А десятки быстроногих насекомых рвотно-ржавого цвета бежали отовсюду к вентиляционному отверстию и быстро исчезали во тьме за пластмассовой решеткой.

— У них что, большое переселение? — гундоснул Дмитрий Анатольевич и раздавил ногой запоздалое существо, выскочившее из-под стола.

Я промолчал, но мне эта картина больше напоминала крыс, бегущих с тонущего корабля.

Дневной зной медленно заползал в тени, которые словно разбухали, впитывая его. Из-за Днепра сквозь чуть пожелтевшие травинки сочилась розоватая прохлада. Травинки тихонечко звенели вместе с ошалевшими кузнечиками, и казалось, что это вибрирует измученное солнцем пространство. В воздухе ощущалось напряжение, которое всегда имеет место быть во время перехода дня в ночь. То есть эйнштейновская связь времени и пространства принимала формы хоть и неясные, но уже уловимые органами чувств. Связь Ляльки и Дмитрия была более зримой.

Они сидели возле телефона, наклонившись друг к другу и почти соединившись озабоченными лицами. После того как тараканы исчезли так же внезапно, как и появились, Лялька решила обзвонить всех знакомых Беловода, которых знала. Звонили даже в институт. А я, с кружкой остывшего чая, стоял на балконе и незаметно наблюдал за ними.

— Все, — сказала Лялька, положив трубку. — Есть еще трое знакомых, но у них нет телефонов.

— Бегите к ним, — мрачно произнеся, заходя в комнату. — Я здесь подожду… Хотя нет. Схожу в магазин, пива куплю. Что-то меня от этого чая уже тошнит.

Честно говоря, пива мне тоже не очень хотелось. Ну, разве что немножко. Просто взлохмаченные мысли требовали тщательного прилизывания. А это лучше всего было делать наедине, с помощью легенького ветерка, веющего со стороны Черпецких плавней. Да и оставаться одному у Беловода мне почему-то не очень хотелось.

Поэтому я взял у Ляльки ключ от квартиры, пообещал вернуться первым, дождаться их, и мы втроем начали спускаться по ступенькам, которые уже погрузились в коричневую полутьму. Дмитрий прижимал папку с документами к груди, словно матушка-кенгуру своего кенгуренка перед засовыванием оного в сумку. Мне он явно не доверял, и взгляд его блуждал по Вселенной.

Я прикоснулся к Ляльке:

— Вы бы его за руку взяли, что ли. Не дай бог, ногу не так поставит.

От прикосновения Лариса Леонидовна вздрогнула всем телом и судорожно приблизилась к Бабию, действительно взяв его под локоть. От этого жеста у меня перехватило горло, и я сам не туда, куда нужно, поставил ногу, неуверенно пошатнувшись на последней ступеньке…

На улице я еще раз твердо пообещал им возвратиться минут через пятнадцать-двадцать и двинулся на набережную, покрытую крикливо-яркими зонтиками «кафешек-прямо-под-небом» и блестящими витринами маленьких баров. Этих торговых акселератов здесь раньше не было, и выросли они как-то внезапно, что вызывало у меня противоречивые чувства. Народы вокруг были сытыми, пестрыми и расслабленными процессом отдыха. Их карнавальное броуновское движение понемногу затянуло меня в бар-малыш, за стойкой которого возвышался бармен с квадратным лицом, а над ним висел такой же телевизор. Скользнув по моей заклеенной щеке профессиональным взглядом, он, то есть бармен, протянул мне бутылку моего любимого портера, а я не мог оторвать глаз от чуть мерцающего экрана.

Канал телевизора был настроен на «Рандеву». Показывали концерт с участием местных рок-групп. И, когда я вошел в бар, напряженнолицый Михай хрипел:

Под рев гитар это «пекло» реверберировало «экло-экло-экло», превращаясь в «икла-клаки-клыки», и казалось, что экран телевизора вибрирует ему в такт, словно мембрана динамика. Этому способствовала и работа камеры, которая то отъезжала, то наезжала на черную массу толпы, колеблющейся вокруг сцены. Зрителей не было. Были чертики рук с рожками пальцев, которые выпрыгивали из вязкой протоплазмы и устраивали свой бесовский танец среди вспышек прожекторов.

«Про-ро-ки! Про-ро-ки!» — скандировало сборище. А толстый Айк бешено улюлюкал со сцены, подняв над головой гитару. И легкая хромота его была так же естественна, как хромота черта в народном фольклоре. Камера выхватила из массы молодых людей знакомое лицо. Экзотическая девушка Лианна, раздирая рот, как рыба, выброшенная на берег, что-то беззвучно кричала. Взгляд ее тоже был по-рыбьему пуст.

— Не мешает?

От тихого вопроса бармена я вздрогнул.

— Скорее перемешивает… Впрочем, можно и тише.

Парень приглушил звук, а на меня снова нахлынула волна растерянности и обеспокоенности за Беловода. Куда же он делся?.. Может, таки позвонить в милицию, как предлагал Дмитрий? Но Вячеслав Архипович — человек взрослый. А вдруг к женщине красивой, такой, как Лариса Леонидовна, пошел. И плевать ему сейчас на все квадратно-гнездовым способом. Впрочем — нет. Старенький он. Но что мы знаем про способности человеческого организма? Способности-то оно, конечно… Но не в том состоянии сейчас профессор. Дела у него пошли как-то не так. Иначе не отдал бы он на сохранение Ляльке и Дмитрию расчеты и чертежи, перед этим как следует не «забив им баки»…