Но была я — с ней.

С сладости ю, с нею,

Быть хочу опять,

Лишь о ней жалею.

Больше — не видать.

Полно, птичка, биться

О сырую землю.

В сердце все вместится,

Сердцу здесь я внемлю.

Я твоей был силой,

Слабостью несмелой.

С пташкой белокрылой

Быть мне птицей белой!

ЖЕМЧУЖИНА ПЕРЛАМУТРОВНА

Я приду к тебе в навечерие,

Буду ждать тебя у преддверия,

Чтоб в заветный час мне увидеть свет

Ненаглядных глаз, где на все ответ.

Я приду к тебе как наитие,

Буду ключ златой для раскрытия,

Чтоб душа душе, о, Жемчужина,

Вся была сполна обнаружена.

Я приду к тебе как к заутрене,

Я Жемчужине Перламутровне

Прошепчу сквозь дверь: «Отомкни теперь.

Я люблю тебя. Отворись и верь».

В РАКОВИНЕ

Ты где была, Жемчужина, когда я ждал тебя?

Я в раковине пряталась, и там ждала — любя.

О чем же ты, Жемчужина, там думала в тиши?

О радости, о сладости, о счастии души.

И в чем же ты, Жемчужина, то счастие нашла?

В дрожании сознания, что ввысь взойду — светла.

А знала ль ты, Жемчужина, что терем твой сломлю?

Он темен был, я светлая, я только свет люблю.

А знала ль ты, Жемчужина, что после ждет тебя?

Я отсвет Лун, я отблеск Солнц, мой путь — светить любя.

ЗВЕЗДНАЯ МЫСЛЬ

О, сестра моя дарованная,

Лучшей мыслью облюбованная,

Солнце, Море, все мое,

Что ты видишь? — Лезвие.

О, сестра моя, пленительница,

Звездных мыслей обольстительница,

Что грозит нам лезвием?

Лес. — Но мы в Саду вдвоем.

Лес грозится нам разбойниками,

Смертелюбами, покойниками.

Для чего-ж идти нам в Лес,

Если столько здесь чудес?

Если я Судьбой дарованная,

Звездной мыслью облюбованная,

Я хочу их просветить,

В яму к свету бросить нить.

О, над душами гадательница,

Золотая сострадательница,

Если ты горишь в Саду,

Видит Лес — из тьмы — звезду.

И свободны волей яменники,

Захотят, прибудут пламенники,

Не хотят, продолжат путь,

Ты же, звездность, в звездах будь.

ВЕРШИННЫЙ СОН

Если жемчуг, сафир, гиацинт, и рубин

С изумрудом смешат, превративши их в пыль,

Нежный дух ты услышишь, нежней, чем жасмин,

И красиво-пьяней, чем ваниль.

В аромате таком есть фиалка весны,

И коль на ночь подышишь ты тем ароматом,

Ты войдешь в благовонно-стозвонные сны,

Ты увидишь себя в Вертограде богатом,

В Вертограде двенадцати врат,

Где оплоты подобны сияющим латам,

И рядами в стенах гиацинты горят,

И рядами алеют и льются рубины,

И рядами, как возле озер — берега,

Изумруды, сафиры горят, жемчуга.

Кто-то шепчет тебе: — «Ты единый!

Посмотри, посмотри: —

Здесь заря — до зари.

Любишь?» — «Счастье! Люблю». —

«Повтори! Повтори!»

«О, люблю!» — Как сияют вершины!

ЛАДАН

Есть ладан и ладан. Есть ладан простой,

Хоть свет от него золотой.

И дух его, синий расцвет фимиама,

Есть чара вечернего храма.

Есть ладан, который — от утренних рос,

От ночи, от зорь, и от слез.

И столько ль молитв, как сердечного зноя,

В пахучем дыханьи бензоя.

ВО ХРАМЕ НОЧНОМ

Во храме ночном

Бряцают кадила.

Башенный звон притих.

Ладан, бензой, киннамом,

Реет Небесная сила,

И стройный поется стих.

«Сестра ожиданий моих,

Звезда исканий полночных.

Огонь мгновений урочных,

Когда нельзя не любить.

Ценный камень, в котором

Пламени — жаждущим взором

Поют возсиявшим хором.

В тайну — лучистая нить.

Несокрушимость, основа

Для золотого.

Жданного,

Столь осиянного,

Храма.

Весь мир для тебя лишь лучистая рама,

Весь мир для того лишь возник,

Чтоб из сердца, где вспыхнул клад,

Где вот эти огни горят,