Как каждый лист, с ветвей спадая,

Впадает в летопись судьбин.

И те, что ведают моленья,

И те, что знают исступленье,

И те, в которых разум юн,

Как буквы, входят в Песнопенье,

Но буквы не читают рун.

МОРАНА

МОРАНА

Умирание — мерещится уму.

Смерть нам кажется. Лишь верим мы во тьму.

Эти сумерки сознанья и души,

Смерть всемирную пред ночью утиши.

Умягчи Морану страшную мольбой.

Зачаруй ее в пустыне голубой.

Разбросай среди жемчужин алый цвет.

Зачаруй. Морана — дева, ты — поэт.

Засвети сияньем звездным брызги слез.

Дай алмазов темноте ее волос.

«Меркнуть рано», прошепчи, — она вздохнет.

Поцелует, усыпит, но не убьет.

ТКАЧИХА

Дева вещая, ткачиха,

Ткет добро, с ним вместе лихо,

Пополам.

Левой бедою рукою

Нить ведет с борьбой, с тоскою.

А рукою белой правой

Нить прямит с огнем и славой.

Ткани — нам.

Дева вещая, ткачиха,

В царстве Блага, в царстве Лиха,

Где-то там.

Пой для Девы, Дева глянет,

Только ткать не перестанет

Никогда.

Сердцем зная все напевы,

Заглянул я в сердце Девы.

Полюбил, и полюбился,

В замке Девы очутился

Навсегда.

Любо мне, но душу ранит

Шум тканья, что не устанет

Никогда.

Диво вечное, ткачиха.

Тки, колдуй, но только тихо,

Не греми.

А не то проснутся люди,

И придут гадать о чуде.

Нам вдвоем с тобою дружно,

Нам не нужно, не досужно

Быть с людьми.

Дева вещая, ткачиха,

Тише, тише, в сердце — тихо,

Не шуми.

ЧЕРЕЗ СТОЛЕТИЯ СТОЛЕТИЙ

Камень. Бронза. Железо. Холодная сталь.

Утро. Полдень звенящий. Закатность. Печаль.

Солнце. Пьяные Солнцем. Их спутанный фронт.

Камнем первый повержен был ниц мастодонт.

Солнце. Воины Солнца и дети Луны.

Бронза в бронзу. И смерть. И восторг тишины.

Солнце. Ржавчина солнца. Убить и убить.

Воду ржавую пьют, и еще будут пить.

Солнце тонет в крови. Мглой окована даль.

Камень был. Бронзы нет. Есть железо и сталь.

Сталь поет. Ум, узнав, неспособен забыть.

Воду мертвую пьют, и еще будут пить.

ТРИ ДУШИ

Три души блуждали, вольные от жизни,

В радости эфирной неземных пространств.

Там, где нет, не будет места укоризне,

Там, в неизреченном, средь живых убранств.

Средь живущих вечно, меж всегда живого,

Три души блуждали, и спустились вниз.

Предземное царство было им так ново,

Три свечи на Небе новые зажглись

В трех бессмертных душах вспыхнуло желанье,

Загорелись очи, зазмеился страх.

И у вышних окон, в Доме созиданья,

Замелькали руки безглагольных Прях.

Для одной души — пернатая сорочка,

Для другой души — осенний волчий мех,

Лик людской — для третьей... «Что ты плачешь,

дочка?

Расскажи, поведай. Горе? Или грех?»

Плачут, плачут, плачут очи человека,

Волк в лесу боится, пробуждая страх,

Бесприютна птица в воздухе, от века,

Три души забыли о совместных днях.

МИРОВАЯ ПАУТИНА

Есть странные люди, безумные люди,

Что живут лишь в стремленьи одном,

В вековом они кружатся, в призрачном чуде,

Под негасимым огнем.

Над ними, под ними проходят планеты,

Сжигаются солнца со свитою лун,

Но эти безумные — ветром одеты,

Их носит, бросает бурун.

Не пьют, не едят. В том какая причина?

Кто знает? Причинен ли в полночь наш бред?

Под ветром летят, как летит паутина,

А смерти им нет.

ДОЛИНЫ СНА

Пойду в долины сна,

Там вкось растут цветы,

Там падает Луна

С бездонной высоты.

Вкось падает она,

И все не упадет.

В глухих долинах сна

Густой дурман цветет.

И странная струна

Играет без смычков.

Мой ум — в долинах сна,

Средь волн без берегов.