Все, что хочешь, обозначь.

Полоняночка, скажи.

Хочешь серьги ты? Запястья?

Все, что хочешь. Только б счастья

Поле счастья — без межи.

О, светлянка, поцелуй!

Дай мне сказку поцелуя!

Лебедь хочет жить ликуя,

Белый с белой в брызгах струй.

Поплывем, — не утоплю.

Возлетим, — коснусь крылами.

Выше. К Солнцу! Солнце с нами!

Лебедь... Белый... Мой... Люблю...

Опрокинулись реки, озера, затоны хрустальные,

В просветленность Небес, где несчетности Млечных

Путей.

Светят в ночи веселые, в мертвые ночи, в печальные,

Разновольность людей обращают в слиянность ночей.

И горят, и горят. Были вихрями, стали кадилами.

Стали бездной свечей в крутозданности храмов ночных.

Морем белых цветов. Стали стаями птиц, белокрылыми.

И, срываясь, поют, что внизу загорятся как стих.

Упадают с высот, словно мед, предугаданный пчелами.

Из невидимых сот за звездой упадает звезда.

В души к малым взойдут. Запоют, да пребудут веселыми.

И горят как цветы. И горит Золотая Орда.

1908. Ночи Зимние

Долина Берез

ТРИНАДЦАТЬ ЛУН

I

ЯНВАРЬ

Славянский Просинец, в сосульках весь, Январь,

Как будто Новый Год, как будто смотрит в старь,

Поставлен Декабрем, и словно вправду царь.

Морозит, и казнит, и носит горностай,

Пощады от него в лесу не ожидай,

А все же знает сам, что будет Март и Май.

Хотя у Января и долог белый зуб,

Хоть золотом лучей по-старчески он скуп,

Труби в метель-трубу, — что толку в ревах труб?

Едва Январь вошел в хрустальный свой дворец, —

Раскрыла чуточку Весна цветной ларец,

И стали дни расти и петь Зиме конец.

Поют они, поют, и луч на них блеснет,

Поют они, что вот снежинкам спутан счет,

Что льды-то хороши, а тает все ж и лед.

И слушает Январь, бледнеет, побелел,

Синеет, весь застыл, увидел свой предел,

Так, Просинец, синей, конец тебе приспел.

II

ФЕВРАЛЬ

Февраль — Сечень, Февраль — печаль,

Короткий день, а дня нам жаль,

Короткий день, и длится ночь.

Тут как менять? Тут как помочь?

Февраль, он круг, Февраль, он лют,

Ему лишь ветры стих поют.

Сечет он снегом лица нам,

Сечет он зиму пополам.

Февраль — предатель. Бойся тот,

Кому Февраль теплом дохнет.

Он греет час, в обманах дней,

Чтоб ночью было холодней.

III

МАРТ

Март капризный, Март безумный, Итальянцы говорят,

Месяц тот, что пред Апрелем — так его, боясь, крестят.

Стонут мартовские кошки, в нашем сердце и на крыше,

И сказать нам невозможно, где свирепее, где тише.

Март у матери взял шубу — продал мех на третий день,

Март неверный, Март смеется, Март рыдает, свет и тень.

Март ворчит как старый старец, Март лепечет как ребенок,

Март приходит львом могучим, а уходит как ягненок.

Входит в кровь и в сновиденья, влажным делает наш взгляд,

Март безумный, Март безумный, Итальянцы говорят.

IV

АПРЕЛЬ

Апрель — разымчивый Цветень,

Апрель — сплошной Егорьев день,

В упорной схватке свет и тень.

Пучинный месяц, жив прилив,

Разлив широк, поток красив,

От мига — час для новых нив.

Последних льдинок тонкий звон,

Прилет крылатых завершен,

Поют и вьют, вступают в сон.

Но все ж, хоть много снов зажглось,

Двенадцать раз седой Мороз

Посеребрит луга, откос.

И будет рыжая Луна,

Врагиня грез, она страшна,

Цветам в ней ржавчина одна

Но если холод — лиходей.

Егорий есть в разливе дней,

Защита трав, полей, зверей.

На белом ездит он коне,

И щит его в живом огне,

Седло в цветочной пелене.

Он появляется в лесах,

Весь в красном золоте, в звездах,

Златые кудри — в жемчугах.

И зверю он дает наказ,

Пчеле велит, чтобы зажглась,

Покинув улей в ранний час.

Егорий едет — слышишь гром?

Егорий рушил водоем,

Егорий, песнь тебе поем.