Рот Марша скривился.

– А каким образом это соотносится с мехарами?
– спросил он.

Даллит все так же мягко и не спеша ответила:

– Они, вне всякого сомнения, существа разумные, к тому же у них наличествуют свои собственные понятия о чести, и, как мне кажется, довольно строгие, но… мехары не приняли правил Содружества… - Последние слова девушки упали точно камни на землю. Немного погодя она добавила: - Прежде чем начать рассуждать о пословицах и степени разумности тех или иных существ, я говорила о том, как странно смотрят на меня все эти люди.

– Означает ли это, что купание без одежды, тем более в присутствии особей противоположного пола, вещь не слишком привычная для тебя?

– О нет. Вполне привычная. Мы вообще у себя на планете почти не носим одежды. Разве что когда холодает и идет снег или нужно пройти по сырому лесу, где полным-полно острых сучьев и веток… Но вместе с тем мы редко смотрим друг на друга. Нам проще судить о представителях своего племени по их мыслям и чувствам. Странно, что чье-то внимание может в такой степени привлекать моя телесная оболочка, главное ведь то, что внутри… Я что, уродливая, Дэйн?

Ее последние слова прозвучали с такой страстностью, что Марш оказался захвачен врасплох, он поспешил ответить просто:

– Нет. На мой взгляд, ты красавица.

– И что… что, мужчины на твоей планете судят о женщинах по их внешнему виду?

– Боюсь, что да. В большинстве случаев. Ну, конечно, встречаются особо чувствительные, тонкие ребята, они пытаются судить о женщинах по другим качествам: например по их образованности, эрудиции, доброте, мягкости… характеру… Да нет! Все-таки для большинства мужчин главное - красота…

– И женщины в своих оценках руководствуются подобными же критериями?
– Внезапно Даллит вспыхнула и поспешила отвернуться, но от землянина не укрылось то, что лицо у его собеседницы стало под стать цвету ее рубахи. Даллит, не глядя на него, проговорила: - Ну что ж! Давай пойдем и найдем Райэнну. Смотри, все уже выходят из воды…

Дэйн, совершенно смущенный, пошел следом за Даллит, гадая, насколько его светловолосая собеседница сумела уловить его собственные колебания и сексуальные самопризнания. Райэнна, волосы которой высыхали, превращаясь в облако из завитков красной меди, присоединилась к Дэйну и Даллит через минуту.

– Приходил Аратак, - сказала она.
– Спрашивал мое мнение насчет «божественного запаха» этого желтого дерьма, в котором он купался… Я убедила нашего приятеля смыть все это поскорее, пришлось втолковать ему, что в противном случае никто из нас не сможет ужинать в его присутствии. А где мехар?

– Встретил парочку своих земляков и отправился поболтать с ними.

– Хорошо бы с ними он и остался!
– с надеждой в голосе воскликнула Райэнна.
– Не доверяю ему. Никогда не любила представителей котообразных, этакие вороватые, пронырливые твари, им бы мышей ловить!

– Слишком предвзятое суждение для ученого, - произнесла Даллит со своей обычной серьезностью.
– Это все равно что обвинять обезьяноподобных в чрезмерной любознательности. И то и другое продиктовано инстинктом самосохранения. «Кошки» - плотоядные хищники, для них охота - средство выживания. А для того, чтобы охотиться, надо передвигаться бесшумно. Разве нет?

Райэнна пожала плечами.

– Как бы там ни было, наш мехар наслаждается обществом сородичей… Нет, накаркала! Нам не повезло, он уже возвращается.

Клифф-Клаймер присоединился к ним, а следом и Аратак засеменил рядышком, и все пятеро проследовали к дому, ставшему их пристанищем.

Гигантский ящер произнес, обращаясь главным образом к Райэнне, причем стараясь, чтобы в голосе его присутствовало как можно больше сочувствия:

– Я удалил этот запах, столь трудный для твоего восприятия, милая.

Женщина рассмеялась.

– Спасибо, Аратак. Я осознаю и ценю жертву, которую приходится приносить тебе, философу, разделяя общество столь капризных, столь избалованных, столь неспособных к подлинной тонкости чувств жалких обезьян!

Клифф-Клаймер буквально цвел, его грива была причесана и уложена аккуратными одинаковыми завитушками.

Дэйн спросил:

– А почему ты не захотел остаться со своими земляками, Клифф?

– С моими земляками?
– «Лев» издал какой-то шипящий, свистящий звук, надо полагать, так он выражал эмоции, в которых высокомерное раздражение соединялось с оскорбленным самолюбием.
– Шпана! Уголовный сброд! Обычное ворье, сумевшее сбежать из мехарвина. Сталкеры уже царапали им спины когтями, так нет же, ублюдки сумели ускользнуть и запродались сюда, чтобы не отвечать за свои преступления! Вот благодаря им и им подобным о мехаре идет дурная слава по всей вселенной!