– Мы должны уничтожить предводителя вампиров,– сказал Палатазин тихо. – В лучшем случае у нас остается еще четыре часа дневного времени. Потом солнце спустится низко, и ночь наступит раньше обычного – из–за урагана. До замка нам обычной дорогой не добраться. Но можно пройти, используя канализационные каналы, верно?

– Возможно,– сказал Крысси. – Не нравится мне путаться с этими кровососами, брат. Это у старины Крысси вызывает нехорошие мурашки по всей коже. Вы думаете… накалывать их на эти вот палочки?

– Там спит их предводитель… их король. Мне кажется, я мог бы уничтожить его, и тогда все остальные были бы деморализованы, впали в панику…

– Вроде как с индейцами, да? Убивают вождя, все остальные тут же накладывают в штаны…

– Да что–то в этом роде.

– Так, это я секу,– кивнул Крысси и посмотрел в чернильную темноту туннеля. – Значит, все это идет… вроде как к концу света, да? Эти кровососы становятся все сильнее и многочисленнее, а нас все меньше, и мы слабее. Верно?

– Да. – Палатазин смотрел в глаза Крысси. – Я должен добраться до замка. И нужно отправляться в путь немедленно. Ты поможешь нам?

Крысси с минуту жевал ноготь большого пальца. Глаза его открывались все шире и шире. Потом он вдруг захихикал.

– А почему нет, брат? Я ненормальный патриот. Дерьмо! Почему бы и нет?

Он ухмыльнулся в темноту туннеля со всем оптимизмом и храбростью, какую могли дать ему его пилюли и магические грибы. Потом он поднялся, затрещав суставами коленей, и направил луч света вдоль туннеля, показавшегося бесконечным.

– Нам вот сюда.

Он подождал, пока Палатазин поднимется, и зашагал вперед, согнувшись. Казалось, сутулость теперь превратилась в его неотъемлемую черту, и что таким, скрюченным, Крысси был с самого рождения. За ним последовали Палатазин и Томми. Сначала шел Палатазин, а Томми замыкал их маленький отряд. Тошнотворный запах человеческих экскрементов стал заметно сильнее, но это было куда предпочтительнее адского урагана наверху. Под ногами журчала вода.

Время было их главным противником. И оно было на стороне вампиров. Палатазин чувствовал страх перед грузом ответственности не только за Томми, Джо и Гейл, но и за сотни тысяч людей, попавших в ловушку песчаной бури. Что будет с ними этой ночью и следующей, если не будет уничтожен король вампиров? У него было такое чувство, словно он шел на битву с древнейшим противником человека, с ночным кошмаром, искалечившим его детство, погрузив Палатазина в мир, где приходилось шарахаться от каждой тени, и каждый день сумерки становились напоминанием о том, что где–то просыпаются вампиры…

Краем глаза он уловил позади какое–то движение – неопределенный силуэт, тронутый отсветом луча фонаря. Первая мысль Палатазина была – вампиры схватили Томми и теперь собираются напасть сзади на него, но когда он оглянулся через плечо, то ничего там не увидел, кроме Томми, с которым было все в порядке.

И в следующий миг он услышал до боли знакомый голос, словно едва ощутимое дуновение ветра, пронесшееся мимо уха. Он отлично понял произнесенные слова: “Андре, я не покину тебя!…”

Это придало ему уверенности. Но идти было еще так далеко! И ничто в мире не могло задержать безостановочное движение солнца к закату.

Теперь “краб” едва полз. В самом центре Бойл–Хиллз, на пересечении с Сото–стрит дорогу перекрыли могучие дюны, нанесенные вокруг жуткого скопления столкнувшихся машин. Девять или десять автомобилей врезались друг в друга на перекрестке. Вес остановил джип. Видимость была теперь настолько плохой, что даже мощные фары “краба” не могли пронизать темно–янтарной мглы, и вести джип приходилось крайне медленно и осторожно, чтобы не врезаться в брошенную машину или дюну. Вес понимал, что самый интенсивный момент урагана пришелся вчера на час пик, поэтому автострады, улицы, проспекты – все они будут заполнены корпусами автомашин. Теперь они были хорошим фундаментом для дюн, которые росли над ними, словно ядовитые желтые лишайники. Что потом сталось с теми, кто был в машинах? Нашли они убежище, прежде чем погибли от удушья? Или сначала их нашли вампиры?

– Тупик,– сказал Сильвера. – Тут нам не проехать.

– Повернем на Сото. Через восемь кварталов должна быть рампа Голливудской автострады.

Вес с радостью обнаружил, что въездная рампа свободна. Но как только “краб” взобрался на полотно автострады, фары начали выхватывать из мглы одну брошенную машину за другой. Дюны беспокойно переползали с места на место, угрожая похоронить “краб”. В безвоздушном пространстве закупоренных кабин виднелись трупы пассажиров. Много мертвых тел валялось и снаружи – это были те, кто выбрался из автомобилей, но далеко уйти уже не смог. Некоторые, казалось, просто прилегли отдохнуть. Другие погибли в агонии – с выпученными глазами, распухшими, выпавшими наружу языками. Открытые рты были теперь забиты песком. Вес чувствовал, что нервы его на пределе. “Краб” преодолел едва пятьдесят ярдов, как снова их продвижение застопорила плотная масса шлифованного ветром металла и песка впереди. Ветер яростно дергал и ударял в борт джипа.

– Давай задний ход вдоль рампы,– сказал Сильвера отрывисто. Он протянул руку за спину и повернул кран баллона, выпуская в кабину джипа новую порцию кислорода. – Нужно искать другой путь.

– Нет другого пути! – крикнул Вес. – Иисус Христос! Все забито, все дороги заблокированы песком и машинами.

Сильвера подождал, пока Вес успокоился, и сказал:

– Не волнуйся. Криком ничего не решишь и ничем делу не поможешь. И через Лос–Анжелес на нервах нам не перебраться.