Придавленная моим весом Аленка придушенно сипит:

– Удавишь.

Сдвигаюсь чуть в сторону, заблокировав правой ногой возможность провести операцию возмездия. Ну, вы меня понимаете...

– Не удавлю.

Смотрит на меня большими зелеными глазищами, ну ведьма, как есть ведьма - рыжая, зеленоглазая ведьма.

– Мажор, учти, я тебя ненавижу. А после сегодняшнего вдвойне!

Ой-ой, напугала. Ненавидит она, надо же. Но не оставлять же последнее слово за ней? Так что приближаю губы к ушку и носом, сдвинув край шапочки, ехидно шепчу:

– Что, на секс теперь можно не рассчитывать?

Чуть двигает головой и,повторяя процесс с шапкой, шепчет прямо в ухо:

– Даже не надейся.

– Какая жалость, а я так надеялся, - продолжаю ерничать.

Раз. И рыжая язва хватает зубами мочку уха. Признаюсь, испугался. Вот откусит сейчас и все, буду самым красивым в группе... Но она, тихонько покусывая, провела языком, как бы лаская то, с чем я уже практически простился. Что говорить, почувствовать мое состояние при таком тесном контакте не проблема...

Выпускает многострадальную мочку и шепчет:

– Через три дня, в субботу, в восемь, как раз синяки сойдут, комната К316. Если придешь, у тебя будут все шансы, - и так навстречу подается, прижимаясь там, где мое состояние особенно заметно.

Если сказать, что я немного поплыл, то ничего не сказать. Хотя и продолжаю, вроде как, держать, но все мысли о другом. Спасибо командиру, спас:

– Пьеро, не крути Ритке так руку, оторвешь!

– Брыкается.

– Она больше не будет, - в голосе строгость, - отпусти.

Небольшая пауза и ехидное замечание:

– Хан, если будешь так плотно прижиматься к девушке, могут появиться дети.

– Это вряд ли, командир, размножаться на таком морозе, явный моветон.

И тут же веселый голос Хельги:

– Вот всегда у вас мужиков отговорки, то футбол, то работы много...

Появляются первые смешки. Доходит очередь и до меня:

– Мажор! Ну, ты то зачем на Аленку налетел?

Поднимаю голову и, глядя честными глазами, признаюсь:

– Командир, а чего она сидит и всякую фигню про нас думает?

– Эта может, - смеется.
– Ладно, слазь, и так помял.

Встаю, стараясь спрятаться за девушку, а то уж слишком заметно... Аленка вроде опираясь на меня, прикрывает и шепчет:

– Должен будешь.

– Спасибо.

– Да ладно, все-таки на меня... в какой-то мере даже приятно.

Тем временем Руслан продолжает наводить статус-кво.

– Тихоня.

– Я.

– Молодец. Хорошая реакция.

– Рад стараться.

– Ну что ж вроде все? Наверное, будем собираться домой.

– Эй. А меня отпустить?
– восклицает Аглая, висящая, на плече у Молота.

– А ты так домой поедешь. Вон у меня Балагур косячник, пусть прет.

– Ты что, прикалываешься?

– Нет, - и начинает ржать.
– Молот отпусти. Осторожно.

Олежка слегка приседает и ставит девушку на землю. Достав нож, перехватывает ремешок и отскакивает назад, во избежание.

– Что такая страшная?
– с обидой в голосе интересуется она.

– Да нет, - Молот пожимает плечами, - скорее непредсказуемая.

– Это да, - Аглая радостно улыбается, но улыбка тут же меркнет.

– Я ж если отвечу, не откачают, - философски признается Олег.

– Ну и мужики пошли!
– всплескивает руками.
– Так и норовят схватить, и ладно бы потискать, так ведь нет, все стараются голову открутить.

Остатки напряжения пропадают, все начинают смеяться, вспоминая, кто пытался открутить, а кто потискать. Общим совещанием женского коллектива, было решено, что единственный нормальный мужик это... Марат!!! Хан аж охренел от такого! Ибо Хельга безапелляционно заявила, что после того что он с ней сделал. Как порядочный мужчина, просто обязан на ней жениться. Ибо рожать она будет только от него.

В процессе обсуждения Марат начал отступать за спину Молота, как самого большого. И от туда, попытался возразить, что он вовсе не порядочный, и вообще он такая сволочь... На что получил абсолютно серьезный ответ:

– Перевоспитаем.

– Командир!

– Что? Ик...
– оказывается, Руслан уже развалился на бревне и тихонько постанывает в бессилии. Ну, я его понимаю, у самого пузо болит от смеха.

– Командир, скажи, что у них шутки такие.

– Хорошо. Хан, у них такие шутки.