– Ты очень много для меня значишь. И я обещаю, что ради тебя не буду больше так делать. Прости.
– Я медленно подошла к нему, обняла и нежно поцеловала в шею.
– Прости. Я, правда, больше не буду так делать.

– Обещаешь?

– Я пообещала уже. Но прошу тебя больше никогда не бей меня по лицу. Для меня это очень унизительно. Ударь лучше в другое место, но не по лицу.

Он взял мое лицо в свои огромные ручищи и стал целовать мои щеки, нос, глаза, приговаривая:

– Любимая моя, прости меня за это. Я обещаю, что такого больше не повториться. Прости меня, пожалуйста. И прости за то, что так вспылил, но и ты пойми, что ты для меня сейчас самое важное, что есть в моей жизни. И я очень боюсь тебя потерять. Тем более таким способом.

– Все, поехали тогда домой.

– Нет, сначала в сервис, оформим на тебя все бумаги, а потом поедем номера получать. Выберешь, какой понравиться.

– Тамаз, может не надо тогда мне дарить эту машину? Тебе спокойнее будет.

– Нет, не говори так. Это мой тебе подарок. Я знаю, как ты давно ее хотела. И это, наверное, единственный подарок, который тебе может понравиться. Ко всему остальному ты, к сожалению равнодушна.

– Ладно, давай закончим с этим и поедем домой, посидим вдвоем у камина.

– От этого я не смогу отказаться.

***

Домой мы ехали вместе с Тамазом на его хаммере. За нами ехал Макс, теперь уже на моей машине. Номера получили, и все документы были в порядке. Но тут Тамазу кто-то позвонил на мобильный. Мы остановились, и он вышел из машины. Разговаривал долго. Вернувшись, сказал, что ему нужно срочно уехать по делам, но вернуться обещал поскорее. Я же решила не возвращаться домой одна, а заехать в торговый центр и накупить себе косметики, которую уже давно хотела обновить. Но Тамаз вчера отказался со мной ее покупать. Так что я решила поехать прямо сейчас. Все равно, что мне делать одной в огромном доме, к которому я все-таки еще не успела привыкнуть. Макс, конечно же, поехал со мной. Я решила сесть за руль и начать приучаться ездить нормально. Макс по дороге что-то рассказывал мне, но я не слушала его. Я думала о том, что теперь, чтобы, не обещал Тамаз, если я накосячу, то всегда буду получать кулаком куда-нибудь и не факт, что это будет не лицо. Ну и нахрена мне такая жизнь? Но я, же люблю Тамаза и не смогу уже уйти от него, потому что, переехав к нему, поняла, что только с ним смогу быть по-настоящему счастлива. Ну и что это за мазохистская любовь такая? Почему я одновременно и хочу и не хочу быть с ним? Разве такое возможно? Я думала, что если любишь человека, то в любом случае будешь уверена, что хочешь, чтобы он был рядом. Но вот оказывается, что и по-другому может быть. Вот и что мне делать? Быть с ним столько сколько смогу? А дальше? Если забьет уйти? Не думаю, что он теперь меня отпустит, как бы я не просила. Всю землю перероет, но найдет, если я сбегу. Нда, вот так и будем, значит жить. Любить друг друга и ненавидеть одновременно. При этом он будет это тоже чувствовать, не только я.

Я так глубоко ушла в свои мысли, что чуть не врезалась в машину, едущую впереди меня. Соответственно сзади в меня тоже чуть не въехали. И тут понеслось. На светофоре, водитель, который ехал сзади меня начал сигналить и, открыв, окно стал орать:

– Курица, тупая, смотри, как едешь. Если тебе твой любовник купил права, то это еще не значит, что ты можешь ездить по дорогам. Дома сиди, идиотка. Чуть машину из-за тебя не разбил, овца.

Зря он так. Я и так была злая, вся на взводе и именно вот такой толчок мне требовался, чтобы выплеснуть эмоции. Я вышла из машины и направилась к водителю, который теперь открыв окно полностью, улыбаясь, орал:

– Что, курица, извиняться вышла? Ба, какая краля то красивая. А давай с тобой в сауну, а? И там сможешь извиниться.
– После этих слов он заржал еще громче, откинув голову назад.

Я не спеша подошла к нему и, схватив за волосы, со всей силы ткнула его лицом в руль. Один раз, второй, третий. У него потекла кровь. Но мне этого было мало. Я со всего размаху ударила ему кулаком в нос, который и так уже был разбит. И снова взяв за волосы, вкрадчиво сказала:

– Ты, тварь жирная, что о себе возомнил? Ты ничтожество, какое право имеешь со мной так разговаривать? Ты совсем тупой? Номера видишь? Номера я спрашиваю, видишь?

– Вввижу.

– Знаешь, кто ездит с такими номерами?

– Ззаю.

– Тогда какого хрена ты орешь тут? Скажи спасибо, что я своих ребят к тебе не послала, иначе они убили бы тебя здесь и сейчас. И не посмотрели бы на толпу народа. А знаешь почему?

– Ззаю. Ннномера.

– Вот, молодец, правильно мыслишь. Еще раз увижу твою машину в досягаемой близости от моей, убью. Можешь поверить мне на слово. Просто выстрелю тебе в лоб и прощай. Понял?

– Ппонял.

– Умница, ну а это тебе на память, - с этими словами я, выхватила у Макса, стоявшего все это время рядом со мной и наблюдавшего эту картину, из куртки пистолет и выстрелила в лобовое стекло. Оно посыпалось в салон. Но водитель успел закрыть лицо руками и оно не пострадало. После этого я вернула, обалдевшему Максу пистолет и пошла к машине. Села за руль, завела машину и, как только Макс запрыгнул в салон, тронулась с места.

За то время, что я разговаривала с наглым водителем, за нами образовалась приличная пробка. Но на удивление никто даже не посигналил и не стал кричать. Видимо, поняли, что лучше не связываться с явно сбежавшей из психушки девки.

Пока мы ехали до магазина Макс напряженно молчал. Только поглядывал на меня иногда недовольно. Припарковавшись, я откинулась на спинку сиденья и закурила. Взгляды Макса уже надоели и я сказала:

– Если есть что сказать, то говори. Если нет, то кончай пялиться. Надоело уже и раздражает немного.

– Ты чокнутая.
– Сказал он через какое-то время.

– Спасибо, я знаю.

– Нет, ты реально ненормальная. Что мне вот теперь делать? Звонить Тамазу или сама вечером расскажешь? Хотя, мне сказано, обо всем докладывать, а тут получается, утаил. Короче один хрен по головке не погладит. Особенно за пистолет. Ты чего за него схватилась то? Я уж думал, все убьешь сейчас этого придурка. Я и не прятал от тебя пистолет-то, потому что и подумать не мог, что ты на такое способна.

– Макс, ты еще многого обо мне не знаешь.