– Зерно разума в ваших словах есть. Но боюсь, что уже поздно.

– Что вы подразумеваете под этим?

– По последним данным, у нас не осталось ни одного ксилота.

– В чем проблема, наделаем еще.

– И еще одна проблема, наша биофабрика погибает.

– Что? Что вы сказали? Как это погибает?
– кожа Мен Ганита запестрела зелеными сполохами.

– Компьютер показывает сильное отравление. Вероятность летального исхода - сто процентов. У нас есть запись того, как эти аборигены осуществили это. Мы не в силах были противодействовать этому. Один ученый из коллектива пытался взять управление гуртом в свои руки и убить одного из аборигенов. Но гурт не создан для этого, и мы его потеряли.

Как? Что?
– Руководитель Проекта потерянно осмотрел присутствующих - Неужели ничего поделать нельзя?

Мен Ганит отрицательно покачал телом. На время в комнате воцарилось молчание. Прервал его Торн Сут.

– Мы уже начали поиск новых миров. На это уйдет некоторое время, но мы считаем, оно у нас есть - ученый обвел возникшей из тела конечностью, присутствующих ученых.

– Это у вас есть время, а у меня его нет - Руководитель Проекта обвел всех ненавидящим взглядом - я полжизни положил, чтобы добиться этой должности, и я сам решу, когда мы закроем Проект. У вас остался хоть один батум?

– Есть, но их запретили, как негуманное оружие.

– По-вашему, гуманно умирать гораздо приятнее?

– По-нашему, лучше избежать смерти. Мы изначально пошли на поводу у политиков. Проект можно было бы давно завершить выбери мы другую планету.

– Слизняки мягкотелые, вам никогда, с таким отношением, не добиться серьезных результатов. Готовьте батума, я отправляюсь на эту планетку, доделывать за вами всю работу.
– Мен Ганит окрасился в бирюзовый цвет, цвет крайней решительности.

– Может дождаться комиссии, и сделать это с ее разрешения?

– Напротив, это нужно сделать до нее. Верховному нужен результат, а не плаксивый рассказ о том, как вы сдались, не сумев уничтожить последнего аборигена.

Батум - венец военных технологий улиткообразной расы. Его создали, когда еще планировались путешествия на космических кораблях. Его задачей была атака из космоса. Батум умел самостоятельно приземляться на поверхность любой планеты. Он был прекрасно вооружен и обладал невероятной живучестью. Аппарат управлялся ментально, существом, находящимся внутри самого батума. Огромным минусом боевой машины, являлись, высокие энергозатраты. На автономном питании модуль мог функционировать непродолжительное время, Когда была открыта возможность межпространственного перехода, необходимость в батумах отпала. Их списали под надуманным предлогом, вопреки военным. Несколько таких боевых машин хранились в Научном Центре. На всякий случай.

Мен Ганит занял кресло пилота. Через мгновение началось слияние его сознания с модулем управления батумом. Руководитель подергал конечностями, повертел органами зрения, прицелился из орудий. Батум давал ощущение силы и неуязвимости. Ни одно земное оружие не могло поразить боевую машину. Мен Ганит дал отмашку. Окружающее пространство загудело, поплыло, на мгновение окунулось в белый свет и почти сразу же наполнилось мутной водой, с всплывающими к поверхности воздушными пузырьками. Руководитель Проекта был на Земле.

**************************************************************************

– Ну ладно, не расстраивайся. Заживут твои раны, тогда и примеришь нормально свои обновки - Варя держала перед собой ворох одежды и квасила кислую мину.
– Ты на "гарпию" меньше дулась, чем на себя.

– Я сейчас хочу - буркнула в ворох девочка - я выгляжу, как мумия, осталось только лицо перемотать.

Варя покружилась перед зеркалом в отделе детской одежды и скривила недовольную гримасу.

– Может мне с рукавами надеть что-нибудь?

– С какими рукавами, на улице плюс пятьдесят в самой глубокой тени! Хватит мерить уже, а то меня кондратий хватит. Все, хватай свою одежду и на выход - я подхватил Варю на руки и понес к машине.

– А сам обещал полную будку завалить нарядами?

– Это я по-глупости наобещал, теперь буду осмотрительней.

В этот раз, с Вариной подсказки я поехал к озеру по другому маршруту. Девочка рассказала, что со стороны леса можно подъехать к озеру вплотную. Прокопьевцы, часто использовали лесистую сторону озера для пикников. Мне интересно было посмотреть на состояние озерного гиганта с противоположной стороны. Машина переваливалась с кочки на кочку по лесной дороге. Постепенно желтизна менялась на зеленые краски. Появилась нормальная тень, и запахло влагой. Вскоре сквозь кусты и стволы деревьев показалось озеро. С этого берега гигант был скрыт водой, но было видно, как его конвульсии волнуют поверхность. Я остановился, не доехав до берега метров тридцать. Взял винтовку, фотоаппарат и пошел фиксировать Прокопьевские будни для истории. Проходя мимо будки, постучал по ее борту.

– Как ты там? Я схожу на берег, проведаю чудовище.

– Я, хорошо. Передавай привет.

– Всенепременно. Сиди и не высовывайся.

– Так точно, товарищ командир.

Вода плюхалась о неровности берега. Гигантская тварь спокойно колебала тысячи тон воды. Хоть она и мой враг, ее размеры и сила внушали уважение. Такую бы штуку да в нужное русло. Кормишь ее чем попало, а она тебе мясное поголовье крупного рогатого скота увеличивает, причем сразу взрослыми особями. Или приспособить ее для восстановления численности амурского тигра. В центре озера, примерно там, где я попал в ловушку, расплылось мутно-белое пятно. Скорее всего, мышцы гиганта ослабли, и часть яда вышла на поверхность озера. Представляю, каково сейчас этому монстру. Я присел на пенек. Что теперь нас ждет? Вроде, бороться теперь не с кем. Оставшиеся "гарпии" совсем не появлялись, даже на горизонте. Миссия выполнена. Пора бы уже и вернуть все на место. Кто-то там наверху должен следить за ситуацией и вовремя дернуть рубильник перезагрузки. Мне уже до чертиков опостылел этой жаркий, смертельно опасный мирок. Я не представляю уже, что мог когда-то жить иначе. Все воспоминания затерлись новой действительностью, словно ее и не было никогда. Даже Варвара не вспоминает родителей. Дети быстрее приспосабливаются к меняющейся обстановке. Для нее мама и папа уже персонажи забытого фильма. Чем быстрее я забывал прошлое, тем сильнее мне хотелось в него вернуться. Мне казалось, что если сотрется последняя выцветшая фотография из моего архива личных воспоминаний, то и путь назад, будет заказан. Получается, если я не помню этого, то его и не было никогда. Меня передернуло от таких мыслей.