Бластеры тут же задохнулись, им не хватило энергии для выстрела, все генераторы заработали с перегрузкой, чтобы защитить корабль от воздействия этого сгустка энергии, не допустить его до корабля.

Защитное поле лопнуло, как мыльный пузырь. Обшивка не позволила сгустку проникнуть внутрь, но все приборы, все механизмы, находящиеся внутри, подверглись такому воздействию энергетического поля, что сразу перестали работать. Выключился позитронный мозг, потерял сознание живой мозг, плавающий в металлической защитной оболочке. Потеряли сознание все, кто находился в этом звездолете, и он с высоты примерно километра стал падать вниз. Шаргион метнулся вверх, принял чужака на свою спину, смягчил удар. Его толстая броня-шкура выдержала, но кое-где появились вмятины и даже разрывы ткани, которые тут же начали залечивать хлопотливые пауки-граны.

Из-под Шаргиона вылетел «Соргам» и, поднявшись над живым кораблем, сел к нему на спину. Шаргион даже не покачнулся — его двигатели могли нести вес, превышающий собственный — чего уж там какой-то маленький кораблик в сто метров длиной!

Шлюзы «Соргама» открылись, и из него выскочил отряд керкаров в полном боевом вооружении, пять боевых роботов и Слава со свитой. Вячеслав подошел к упавшей громаде «Хеонга», замершего, как пирамида майя, уселся рядом с ним, не обращая внимания на окружающих.

Привычно освободив свой разум, землянин воспарил над поверженным гигантом. Он видел, что тот темен и тих, но не обольщался — корпус оказался цел, механизмы и приборы внутри — целы. А значит, вот-вот корабль должен был ожить. Не оживал он лишь потому, что Шаргион высасывал из него всю энергию, которую воспрянувшие из забытья генераторы корабля пытались подать в системы крейсера. Стоило поторопиться, потому что снова могло начаться переполнение емкостей живого корабля, и тому пришлось бы «сплюнуть» лишнее в пространство.

Первым делом Слава бросился к живому мозгу крейсера. Это была уже отработанная схема — убить живой мозг, а потом перейти к позитронному. Слава считал, что убийство этого несчастного мозга, лишенного личности, есть благо. Акт милосердия.

Что же касается позитронного мозга, тут уже вариантов не было — захват, как обычно. Мозг оказался мощным, одна из самых последних моделей, по мощности он был сравним с мозгом Базы. Похоже, их выпускали в одной и той же партии.

Подчинение мозга заняло около получаса — Славе пришлось прорываться через толпы антивирусов, некоторые из которых настолько изощрялись, пытаясь защитить мозг хозяина, что распознавали чужака и в обличье «родной» программы. Но в конце концов все-таки изощренность Славы как взломщика системы дала свои плоды. Он уже автоматически добрался до того места, где находилась информация о хозяине мозга, подменил ее, и вот тяжелый крейсер «Хеонг» полностью оказался во власти своего хозяина.

Все, что осталось сделать — отпустить генераторы, чтобы они наполнили корабль энергией… и открыть шлюз. Что Слава и проделал.

Большие двери «Хеонга» плавно раскрылись, сдвинувшись в стороны, и перед Вячеславом оказался трюм, теперь пустой, а ранее заполненный рядами десятков беспилотных истребителей и боевых флаеров. Слава в сопровождении своих спутников пошел вперед.

Длинный широкий коридор, ряды дверей по бокам. В коридоре тела оглушенных и покалеченных бойцов. Их тут же добивали, снимая оружие и броню. Возиться с пленными было некогда.

Коридор закончился возле двери с надписью «Внимание! Вход без разрешения капитана запрещен!». Дверь перед Славой открылась, и глазам землян предстала картина, достойная пера какого-нибудь летописца, — все, находящиеся в этой рубке, лежали на полу и пребывали в разных степенях изломанности и раздавленности. Существа находились без сознания, и включившаяся система обеспечения пыталась привести травмированных в порядок, так что они были опутаны нитями медицинской системы.

Слава подошел к креслу капитана, взял в руки шлем управления и надел себе на голову. Тут же в мозг вошла порция информации, которую он должен был усвоить, — состояние корабля, состояние его отдельных узлов и агрегатов, местоположение в пространстве. Он практически захлебнулся в этом потоке информации, но через несколько минут привык к кораблю и отдал приказ позитронному мозгу запустить планетарные двигатели и гравикомпенсаторы.

Мозг включил компенсаторы — сила тяжести сразу стала такой, как на Алусии. Слава отдал приказ увеличить тяжесть до размера земной, это было сделано. Затем заработали двигатели, и «Хеонг» плавно взлетел над Шаргионом. Слава попросил Шаргион отлететь в сторону и подняться на несколько километров выше. Тот немедленно выполнил просьбу, и «Хеонг» опустился на землю, выбрав то место, где ранее стоял «Соргам». «Соргам» сел рядом. Затем двери звездолетов распахнулись, выпуская свои экипажи.

Слава вышел из «Хеонга», посмотрел на голубое небо, на толпу настороженных вооруженных спецназовцев, на министра обороны, стоящего возле джипа и что-то напряженно говорящего в трубку спутникового телефона, улыбнулся и устало сказал:

— Ну что, братцы, вроде как закончили мы эту войну. Вернее, скоро закончим. Господин министр! Отдайте приказ, пусть пакуют тех, кто остался жив. Там какие-то китайцы, вероятно, кто-то важный среди них. Теперь можно не опасаться — здесь у них больше кораблей нет. Пока нет. Там, в крейсере, куча рабов — и наших, и американцев, и немцев. Молодые ребята — девушки и парни. Подростки, можно сказать. Нужно оказать им помощь. Господин министр, обсудим, как жить дальше? Кстати, скажите, чтобы в рубке управления никто не надевал шлем — может убить. Этот шлем настроен только на владельца корабля.