Но…. Но дикарь Эй, все еще сидевший в глубине натуры нашего героя, хотел большего. Он, своей звериной натурой сразу почувствовал, что эта самка должна быть его, и только его. Но цивилизованный, обученный, натренированный и вышколенный в Школе Ловцов Аттий Бузма понимал всю бессмысленность подобных мечтаний. И лучший способ держать в узде Эйя, был держаться подальше от Безумной Племянницы. Один раз ее безумие уже оказалось заразным для него. А безумие, это не то что мог позволить себе человек, идущий над пропастью по весьма тонкому канату, и одновременно уворачивающийся от летящих в него стрел.

«Жить как во Дворце» – эта поговорка, возникая во времена Второй Династии, и широко используемая в Городе до сих пор, означала отнюдь не благополучие и счастье. «Жить как во Дворце», – так ироничные горожане, называли состояние неопределенности и смертельной опасности. Ибо живущий во Дворце, все время играет в Опасную Игру, ставкой в которой может быть благосостояние, свобода, а то и сама жизнь. За свое недолгое пребывание во Дворце, Аттий Бузма уже успел увидеть, как внезапно исчезали вчерашние фавориты и любимчики. Чьи имена мгновенно забывались буквально на следующий день, превращаясь во что-то неприличное, о чем в достойном Обществе не принято говорить.

Аттий Бузма такой участи себе не желал. И потому старательно избегал встреч с объектом своих мечтаний, и даже мыслей о ней. Благо и она, была подчеркнуто вежливо-холодна, встречаясь с ним в коридорах Дворца или на аллеях парка, не позволяя себе даже обычных своих насмешек и оскорблений, которыми потчевала всю остальную публику.

Эйя это ранило. А Аттию Бузме приносило спокойствие.

И вдруг, в момент когда он был особенно слаб и уязвим, она вдруг решила проломить ледяную стену вежливости между ними, и вновь стать колкой, беспощадной…, и такой живой и желанной.

Итак, – почему же Аттий Бузма принял это вызов, и принял его именно сейчас? – Может потому, что именно сейчас задавленный алкогольными парами и отвращением к самому себе, цивилизованный, обученный, натренированный и вышколенный в Школе Ловцов Аттий Бузма был слишком слаб, чтобы противится воле дикого, не знающего иных правил и морали, кроме собственных желаний, сдерживаемых лишь инстинктом самосохранения, помоешного пса Эйя.

– Гимнастический зал там? – спросил он у своей противницы, показав пальцем на виднеющееся в конце аллеи здание. – Думаю, мы там найдем оружие мне по руке.

– Итак, в чем причина столь раннего переполоха? – Спросил Мэр, входя в Зал Справедливости.

…Ранним, переполох был исключительно по меркам Дворца и Северной Стороны. Для всей остальной Империи и солнца, уже изрядно перевалившего через зенит, – день был в самом разгаре. Но что такое, какое-то там солнце, по сравнению с самим Мэром? Однако Аттий Бузма, хоть и пребывавший в весьма помятом состоянии, как физическом так и моральном, тоже сильно удивился столь раннему переполоху. Учитывая что Мэр и сам пробыл на пиру почти до самого утра, – столь ранний подъем был явно не слишком уместен. Тем более, что его случай отнюдь не требовал такой поспешности, и вполне мог быть отложен на любое удобное для Мэра время, хоть до вечера, хоть на века. Именно этого больше всего и боялся Аттий Бузма, – быть брошенным в застенки, и забытым навечно.

Однако случилось действительно невероятное, – Мэр соблаговолил провести суд, совмещая его с первым завтраком.

– Итак, в чем причина столь раннего переполоха? – Спросил Мэр, входя в Зал Справедливости.

…Зал Справедливости, – тоже был странным выбором места для суда. Конечно, когда-то в прошлом он строился именно для этого. Но прошлое хорошо тем, что остается в прошлом. Теперь этот, сравнительно небольшой павильончик, давно уже в подобном качестве не использовался. Он просто физически не мог вместить всех тех, кто по долгу службы, или по собственному желанию обязан был присутствовать на Судах, которые подпадали под юрисдикцию самого Мэра. Вот и сейчас, несмотря на раннее утро, он уже был плотно забит зрителями в дорогих одеждах и оранжевых тогах Сенаторов.

– Итак, в чем причина столь раннего переполоха? – Спросил Мэр, входя в Зал Справедливости, и садясь за изящный столик, заставленным десятками тарелочек и вазочек с яствами, подходящими для перовой трапезы дня.

– Святотатство! Заговор против Империи! Оскорбление Высокой Семьи Мэра!!! – Глухо проговорил сотник Гвардейцев, сквозь опущенное забрало, – знак того, что Гвардия находится на военном положении.

– Вот как? – Мэр изумленно приподнял бровь, и даже на мгновение застыл, занеся ложечку над сваренным яйцом карликового страуса. – Забавно. Но видя своего Личного Советника в кандалах, предполагаю, что это именно его ты обвиняешь во всех этих ужасных преступлениях?

– Позволишь ли вы мне поведать Правду? – задал ритуальный вопрос сотник. И получив утвердительный кивок, начал излагать. – Личный Советник Мэра Аттий Бузма, в схватке на мечах с ближайшей родственницей богоравному Мэра, богоподобной Романой Комнус Виллия Кордиус Виллиной, применив колдовство в священных чертогах Дворца, нанес ей рану.

– Виллина ранена???…. Насколько это серьезно? – Хмуро спросил Мэр, откладывая и ложечку и яйцо в сторону.

– Ничего опасного для жизни. – Поспешил успокоить всполошившегося Мэра, сотник Гвардейцев, который по своим религиозным убеждениям действительно считал его равным богам. – Меч проткнул мышцы плеча, примерно на два пальца в глубину. Кость не задета.