Рыцарь хотел ответить, что музыкант выбрал не самый лучший способ для подтверждения красоты своих стихотворений, но как-то не подобрал нужных слов, а потом и рот открывать стало лень. Он провалился в глубокий, впервые по-настоящему спокойный после ясевой корчмы, сон.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

КОРОЛЕВСКИЙ СУД

Рассвет Годимир встретил на заднем дворе замка с мечом в руках. Гости короля Доброжира еще спали — чем еще заниматься благородным панам-рыцарям, съехавшимся людей посмотреть и себя показать? Позевывала охрана в караулке — утренние часы самые тяжелые, так и тянет плюнуть на все и уснуть. Едва продрав глаза, начинала копошиться по хозяйству челядь. Вот истопник пробежал с охапкой дров. Явно не для господского камина, а для кухонного очага. Мальчишки-поварята выволокли здоровенный котел с помоями. Поднатужились и опрокинули его под стену. Кухарка прошла с двумя корзинами, из которых высовывали гибкие змеиные шеи четыре гуся. Три серых, а один почти белый. Красавец. Гуси шипели и пытались ущипнуть молодку за округлую ляжку, прорисовывающуюся под толстой домотканой юбкой. Она цыкала на птиц и каждый раз при попытке покушения на свои прелести встряхивала корзины.

Годимир вдохнул поглубже свежий утренний воздух, который не портило даже зловоние раскинувшейся поблизости выгребной ямы, скинул через голову рубаху и вытащил меч из ножен. Приключения приключениями, испытания испытаниями, а ежедневными упражнениями пренебрегать нельзя. Иначе запросто можно лишиться какой-либо части тела, и хорошо, если не головы.

Ноги на ширине плеч, правая немного впереди. Правая рука под крестовиной меча, левая — на навершии. Клинок смотрит вперед, острие на уровне подбородка. Плуг.

Шаг левой ногой вперед. Меч взмывает вверх и застывает над головой. Крыша.

Удар сверху в голову воображаемого противника. Клинок со свистом рассекает воздух, но, не дойдя двух ладоней до земли, застывает.

Восходящий удар.

Шаг левой ногой назад. Гарда поднята до уровня уха. Острие смотрит врагу в лицо. Бык.

Укол.

Шаг в сторону. Косой, «гневный» удар. «Скрещенная» стойка — запястья перекрещены, клинок глядит в землю.

Удар снизу.

Крыша.

Удар сверху.

Поворот вокруг оси, меч за спиной в провоцирующей, «гневной» стойке…

Краем глаза Годимир заметил сутулого, бельмастого дружинника из числа челяди Желеслава. Соглядатай он у них, что ли? Только и бегает туда-сюда. Выискивает, вынюхивает. Ну, пускай видит…

Нанося из «гневной» стойки мощный, «раскалывающий» удар, рыцарь зацепился ногой за ногу и едва не упал. Успел кинуть клинок на сгиб предплечья — в ключ — и замер, припав на одно колено.

Выпрямился, сплюнул бельмастому под ноги:

— Что вылупился?

Тот опешил, открыл рот для грозной отповеди, но Годимир стремительно шагнул вперед. Острие клинка уперлось сутулому под ложечку.

— Ты что-то хотел сказать?

Дружинник зевал, словно выброшенный на берег лещ.

— Что, нечего сказать? Тогда пошел прочь!

Годимир слегка надавил на рукоять.

Бельмастый отшатнулся.

— Прочь, холоп! На ту кучу навоза, откуда явился. Ну!

С интересом наблюдавшие за ними стражники Доброжира захохотали. Один из них вполголоса воскликнул:

— Вдарь его, пан рыцарь, как следует!

Человек Желеслава сделал три быстрых шага назад. Схватился за короткий меч, висевший на поясе. Выкрикнул трясущимися от злости губами:

— Мало тогда тебя! Говорил же я…

Тут он понял, что сейчас сболтнет лишнее при свидетелях и захлопнул рот с такой силой, что клацнули зубы. Махнул рукой, развернулся на пятках и пошел прочь.

— Пану безгербовому от меня «доброе утро» передай! — крикнул Годимир ему в спину. — Надеюсь, оно для него последним станет!

Бельмастый оглянулся через плечо, сверкнув единственным глазом, и ускорил шаг. Вслед полетело улюлюканье стражников, одетых в черные накидки с желтым трилистником.

Словинец хмыкнул, подышал на лезвие меча, протер его пучком соломы, сунул в ножны. Так, с мечом под мышкой, и отправился в башню. Пора будить шпильмана. Ишь, привык дрыхнуть до полудня, словно султан басурманский. У колодца рыцарь задержался, положил меч в сторонку и, приподняв ведро двумя руками над головой, опрокинул его на себя. Холодные струйки побежали между лопатками, нырнули в штаны, несмотря на затянутый гашник [38]. Дух захватывает, но бодрит замечательно! А бодрость ему сегодня ох как понадобится! Бодрость, твердость духа и уверенность в собственных силах. Иначе не выкарабкаться.

На ходу вытирая лицо и плечи рубахой, Годимир вошел в комнату, где ожидал увидеть безмятежно посапывающего шпильмана.

Как бы не так!

Олешек сидел на сундуке, скрестив ноги на манер кочевника, пристроившегося на бараньей шкуре, и за обе щеки уписывал кашу, которую зачерпывал из закопченного горшка.

— О! Пан рыцарь! — обрадованно воскликнул он. — А я думаю-гадаю, куда это ты запропастился? Я уже и снеданком успел разжиться. Хватай ложку!

Годимир не заставил себя уговаривать. Тем более, что по старой походной привычке всегда носил костяную ложку за голенищем.