— Господний суд никогда не к месту не бывает, — буркнул пан Тишило, подходя поближе. Он, похоже, что-то хотел сказать Годимиру.

С другой стороны немедленно появилось суровое лицо пана Стойгнева. Это двое так и ходили кругами друг вокруг друга. Словно дворовые псы, сорвавшиеся с цепи, которые решили вдруг выяснить, кто из них сильнее, кто достоин водить свору пустобрехов, а кто нет.

— Невместно оруженосцу ответа у короля требовать! — нравоучительно произнес пан Ланцюг. — То даже не всякому рыцарю пристойно…

— А для таких случаев всякие-разные безгербовые имеются. Так ведь? — немедленно нашелся пан Тишило и подмигнул Годимиру.

— Панове, панове… — примирительно понял ладони Божидар. — Мечник Авдей недужен. В поединке принять участие не сможет еще дня три-четыре, самое малое. А ждать столько нельзя. Ни в коем разе нельзя. Каждый день промедления, панове…

Пан Тишило смутился, развел руками — мол, понимаю, понимаю, что тут сделаешь?

А Стойгнев бросил упрямо:

— Молиться надо Господу больше, тогда и безобразий таких не будет. Там, где Вера в Господа сильна, нечисть не разгуляется!

Годимир хотел было ляпнуть, что плевать хотели и дракон, и вомпер на человеческие молитвы. И об изгоняющих нечисть священниках он тоже не слышал. Иначе отпала бы нужда в странствующих рыцарях. Дешевле и проще монахов кормить — чуть появился волколак, сразу молебен. Но не успел. Пан Тишило буркнул, наливаясь багровым:

— Святоша нашелся, разрази меня гром!

Стойгнев напрягся и церемонно обратился к пану Божидару:

— Не соблаговолит ли благородный пан передать некоторым полещукам дремучим, что им сперва от коросты отмыться не помешает, а уж потом рассуждать о вопросах Веры и рыцарской чести.

— Пан Стойгнев, не стоит личные обиды… — попытался погасить назревающий скандал каштелян, но его перебил пан Конская Голова, произнесший, глядя в никуда:

— Вот я какому-то пану, собачью цепочку через грудь нацепившему, задницу-то надеру…

Оскорбление герба — вещь нешуточная. Стойгнев побелел и схватился за меч.

— Копьем или мечом, конный или пеший… — загремели слова старинной, веками освященной формулы вызова на рыцарский поединок.

— Да слышали уж, слышали! — отмахнулся полещук. — А то я против? Да с дорогой душой…

— Панове, панове! — воскликнул Божидар. — Не здесь и не сейчас! Во-первых, его величество сейчас не в том расположении духа, чтобы потворствовать старым ссорам. А во-вторых, какой же пример вы подаете молодежи? Два таких почтенных уважаемых пана, а ведете себя… — Каштелян покачал головой, повел глазами по сторонам. К ним уже подошли, привлеченные громкими словами пожилых рыцарей, несколько панов помоложе во главе с королевичем Иржи, игравшем, как заметил Годимир, при ошмянском дворе роль заводилы.

Пан Тишило хмыкнул и захватил левый ус в рот едва ли не целиком. Стойгнев приподнялся на цыпочки, развернул плечи и отправился восвояси, вышагивая ровно, словно кол проглотил.

Молодые рыцари заулыбались, но пан Конская Голова так на них зыркнул, что даже самые дерзкие притихли.

— А вы слыхали, панове, загорский подсыл-то сбежал? — громко проговорил королевич из Пищеца, глядя прямо на Годимира.

— Сбежал, спорить не буду. Не уследили, — кивнул Божидар. — До того ли было в кутерьме вчерашней?

— И неизвестно еще, панове, сам удрал, либо помог кто-то. К примеру, оруженосец какой-никакой, — обратился Иржи к товарищам. Те с готовностью заржали.

Годимир почувствовал, что начинает закипать. Рыжий, веснушчатый Иржи не понравился ему с первого знакомства. Вообще, признаться честно, он никогда не любил рыжих. В особенности таких медно-красных, как пан из Поморья. А тут еще обвинение Олешека, которого словинец уже привык считать другом. А теперь и выпады в его сторону, весьма недвусмысленные. Эх, дать бы славную плюху назойливому королевичу. Он ведь из благородных, к кулачному бою не привык, покатится кувырком, как миленький, аж ноги за голову завернутся… Вот только уподобляться Тишило и Стойгневу Годимир не хотел. Зачем выставлять себя на посмешище перед всеми Ошмянами? И так позора натерпелся в достаточной мере. Но и приструнить забияку надо.

Годимир вздохнул и с нарочито деланной серьезностью проговорил, обращаясь к каштеляну:

— А видать побаиваются многие рыцари на дракона выходить?

— Ну… Пожалуй что, — не понимая, к чему был задан вопрос, согласился Божидар.

— Настолько побаиваются, что готовы поединок учинить, даже если точно побиты будут. Лишь бы в Ошмянах подольше задержаться…

— Что?! — взревел Иржи, не дослушав даже до конца. — Ты что городишь, худородный? Да я плетей в сей же час прикажу…

— А ну тихо! — оборвал его ошмянский каштелян. — И следи за речами, королевич. Чай не у себя в Пищеце! — Иржи закусил губу, но замолчал и не пытался перебивать. И верно. Уж если пан Молотило приложится, даже голым кулаком, то можно яму копать сразу. — Ты хоть и королевич, а порядок понимать должен. В Ошмянах слово короля Доброжира — закон. Согласен?