— Ну который не делает ничего плохого, — бормочу, прекрасно понимая, что определение через отрицание не подходит.

— Например?

— Например… Например, я почти уверена, что ты не будешь меня бить! — выпаливаю ту конкретику, которая больше всего не дает мне покоя.

— Почти уверены? — переспрашивает Азамат каким-то странным тоном. — Можно узнать, что я сделал, чтобы заставить вас сомневаться?

Пожимаю плечами.

— Ничего, но тебя я тоже не совсем хорошо знаю. Лучше, чем всех остальных, но не прекрасно.

— И вы что же, по умолчанию ожидаете, что вас будут бить?

Что-то это звучит, как будто я из неблагополучной семьи.

— Нет, но… то есть, знаешь, в обществе, в котором могут насильно выдать замуж, могут и побить.

Он снова трет переносицу.

— Простите. Это было ужасно и недопустимо. Алтонгирел… я просто не знаю, что я с ним сделаю, когда приземлимся.

— Зачем ему это было нужно?

— Он думал, что вы выберете кого-то другого и мне станет ясно, что я вам совершенно неинтересен.

— А-а-а… э-э-э…

Как бы это сформулировать вопрос? Хоть один?

— Он все надеется открыть мне глаза на суровую реальность. — Азамат усмехается.

— Я не очень понимаю… а почему его так волнует: интересен ты мне или нет?

— Боюсь, что я сам виноват. Это меня волнует, хотя, клянусь, я не просил его вмешиваться.

Он замолкает, и я терпеливо жду, когда капитан продолжит.

— Я… со мной случилась неприятная вещь… я, право, не знаю, как это сказать на всеобщем. Но… понимаете, Элизабет, вы мне нравитесь несколько больше, чем позволяют приличия.

Формулировка — супер. Надо запомнить.

— Ну так значит, ты доволен, что он нас поженил? — говорю и спохватываюсь, что это звучит как обвинение. И он, конечно, понимает именно так.

— Я бы никогда, никогда этого не пожелал! Как вы говорите, мне бы и в страшном сне не приснилось!

М-да, и он думает, что мне приятно это слушать? Ладно, я понимаю, что Азамат хочет сказать, и не буду скандалить.

— Все хорошо, — говорю, — все хорошо, я не в обиде. Было бы гораздо хуже, если бы ты отказался и мне пришлось бы выбирать кого-то другого.

Он глядит на меня неуверенно, и, как всегда, меня это провоцирует на громкие заявления.

— Вообще, я бы сказала, что все сложилось прекрасно. Ты капитан корабля, уважаемый и честный человек. Для меня это важные, престижные качества. Так что я удачно вышла замуж. Тебе я нравлюсь, ты тоже получил, что хотел. И вдобавок мы обломали Алтонгирела, что уж вовсе повод для праздника! — Даже улыбаюсь. Он тоже, слегка.

— Спасибо. Очень надеюсь, что этот брак не сильно испортит вам жизнь, Элизабет.

— Да называй же ты меня Лиза! — мгновенно взрываюсь я. Ну что за формальности? Давай еще обратно на «юную леди» переключись.

— Но почему? — Капитан делает несчастное лицо. — То есть конечно, если вы так хотите…

— Потому что это дико звучит, — теряюсь я. Он что, обиделся? Господи, как страшно жить! — Как будто мы друг друга не знаем или поссорились.

— О… — Он задумывается. — У вас настоящее имя не используется в быту?

— Лиза — это тоже настоящее имя. Это одно и то же имя!

— Ну как же одно и то же, то на «э» начинается, а это…

— Ой, да, кстати, а что такого особенного в том, что имя начинается на «э»?

Пожалуй, о такой заморочке я впервые слышу.

— Как же… Имена на… как это называется… на гласную — элитные. Как бы сказать. — Он смотрит в потолок, шевеля губами. Интересно, он очень разозлится, когда узнает, что я понимаю по-муданжски? Если узнает, конечно. — Люди с именами на гласную вроде как аристократы, что ли… Я даже не знаю, как объяснить. У вас не так?

— Ничего подобного, — мотаю головой. — У нас последние века вообще никаких аристократов нет, все равны и имена у кого угодно какие угодно. Их можно укорачивать или удлинять по собственному желанию. От этого они не становятся ложными.

— Вот как. — Он поднимает брови, впитывая информацию. — Вот это да. Ну что ж, если вам приятнее называться коротким именем, то все в порядке.

Действительно, все в порядке. Разговор про имена вернул нас в русло обычных бесед, и все вдруг стало как раньше, до кутерьмы с женитьбой. Правда, кое-что в пережитом кошмаре все еще остается для меня загадкой. Алтонгирелова душа — потемки, чего уж там…