Шрифт:
– Крепись, парень! Мы с тобой! – услышал Егор бодрый голос.
Кряхтя и отдуваясь, Иван вынес кокон в прихожую и поставил прямо напротив входной двери. И отступил на шаг, любуясь содеянным. Бабка суетилась рядом.
– Славное бы из тебя украшение получилось! – заметил Иван, довольный своей работой. – Слухай, бабка! А может, не будем… того… спасателей звать. Пусть так стоит! Красиво! Куча баб сбежится на такое чудо поглядеть…
– Да ты чего, Вань! Он же помрет от голоду! Вишь, рот заткнут! – испугалась бабка.
– А мы ему дырку просверлим и будем через трубочку кашками поить! – нашелся Иван. – А? Как тебе идея?
Иван рассмеялся громовым голосом. Крепкая ладонь хлопнула Егора по плечу, кокон закачался и едва не упал.
Сосед сказал:– Не дрейфь, парень! Шутю я! Сейчас кого-нибудь вызовем… Или сами!
В прихожей раздался звонок. Иван обернулся. Егор тоже таращился на дверь.
– Кого еще черт принес? – пробормотала бабка.
– Ща поглядим! – Иван шагнул к двери и распахнул ее во всю ширь. За ней обнаружилась Ирина, хозяйка Егоровой комнаты. Егор застонал и страдальчески возвел глаза. Только ее здесь не хватало.
– Здравствуйте… мне Егора… – начала Ирина. Она жизнерадостно впорхнула в прихожую и остановилась, словно налетела на невидимую стену. – Ой! Что это?
– Это Егор! – объяснил Иван.
– А что с ним? – удивилась Ирина. Она шагнула ближе, глаза округлились.
– А ты его спроси! – усмехнулся Иван.
– Ого! Какой у него… – Ирина беззастенчиво наклонилась и принялась разглядывать что-то в середине кокона. – Ничего себе! Никогда бы не подумала…
Ирина протянула руку, и Егор почувствовал прикосновение к животу. Хотел закричать возмущенно, но проклятый кокон по-прежнему держал рот на замке. Вместо этого покраснел, словно барышня, услышавшая пошлость. – Да это просто кокон такой эффект дает! – услышал Егор ревнивый голос Ивана. – А баской парень-то! – влезла сбоку бабка. – Я вот, помню, мужа своего первого… Хотя нет! Это у второго… Егор только и делал, что отчаянно сопел. Все трое . продолжали беззастенчиво разглядывать его достоинство. Сосед пробурчал недовольно:
– Чего особенного?! Не видали, что ли?..
– Красиво! – прошептала Ирина.
– Да-а! – согласилась бабка.
– Так ведь все равно не воспользоваться! – захохотал Иван и постучал по поверхности кокона. – Не добраться!
Лучше бы обратили внимание на свободный… так сказать… Сказал и смутился. На бабку с Ириной его слова не произвели никакого действия.– А может, его как-нибудь ножичком можно расковырять? – задумчиво проговорила Ирина, неотрывно глядя на Егора. Тот мычал, вращал глазами, но никто не обращал на это внимания. Ирина протянула: – Бедный, мучается!
– У меня от мужа первого пила осталась! – вспомнила бабка. – И гвоздодер. Может, как-нибудь…
Тут раздался телефонный звонок из комнаты Ивана. Тот исчез за дверью и тут же появился.
– Мне бежать надо! – обратился он к Егору. – Ты постой пока! Не уходи никуда! Я завтра утром вернусь, и подумаем, что делать.
Потом повернулся к бабке:– А ты последи за ним! Но пока не вызывай никого! Зачем нам лишние хлопоты! Если до завтра сам не расклеится…
– Хорошо! – согласилась бабка, продолжая глазеть на Егора.
– Ой! Мне тоже пора! – спохватилась Ирина, глянув на часы. – Я же ненадолго зашла. Только деньги забрать, и все!.. А тут такое дело!.. Ты, Егор, не беспокойся, я потом зайду! Деньги терпят! Хорошо?
И, не дождавшись ответа, выскользнула следом за Иваном. Бабка закрыла дверь и удалилась к себе в комнату. Егор вздохнул с облегчением. Как приятно иногда побыть одному.
Но одиночество оказалось недолгим. Скрипнула дверь, и перед ним появилась бабушка Милли со стулом. Она утвердила стул прямо напротив него и исчезла из поля зрения. Потом появилась вновь. Егор стонал от отчаяния. В руках бабки увидел спицы, только что начатый носок и клубок ниток. Милли села на стул, мягко стукнулся о пол клубок.
– Тебе, наверно, скучно будет одному? – участливо поглядела бабушка. – Посижу с тобой!
Егор задергался, выпучил глаза, но Милли уже не глядела на него. Спицы в ее руках так и замелькали.
– Так вот! Жисть у меня была долгая! Первый мой муж…
Всю ночь Егор простоял в прихожей, словно забытая статуя. Бабка угомонилась ближе к полуночи. Егор задремал под ее монотонное бормотание. Разбудил его страшный грохот. Это бабка уснула прямо за вязанием и свалилась со стула. Еще четверть часа у нее ушло на извинения, что «покидает его в таком бедственном положении». Наконец, сходив в туалет, перекрестив его на прощание, Милли удалилась спать. Егор облегченно вздохнул.
Потом он стоял в ночи, тараща бессонные глаза в темноту. Вспомнилась книга, такая популярная в недалеком прошлом, – «Голова профессора Доуэля». Теперь понятно, что чувствовали те головы. Беляев очень тонко описал ощущения человека, лишенного тела.
Ради развлечения прослушал соседние комнаты. Храп, сонное чмоканье, ровное дыхание – не дом, а сонное царство. Зато у него сна ни в одном глазу. Егор чувствовал, что полон сил. Они бурлили в нем, требовали выхода, но он не мог даже пошевелиться. Очень неприятное ощущение. Словно зуд под гипсом – чешется, а достать нет никакой возможности.