— Леди, — пробормотал Чи.

— Ради вас и ради нас, — жестко сказала Моргейн.

Опять молчание, еще более долгое, только возгласы с другой стороны костра, где, как Вейни видел уголком глаза, трое дружинников развязали мех, в котором, как он помнил, была не вода, и пустили его по кругу. Ему это не понравилось. Он не хотел никаких ссор, особенно после событий в лагере. — Лио, — сказал Вейни негромко, и, когда она посмотрела на него, взглядом указал ей на соседний костер.

Моргейн нахмурилась, но ничего не сказала. В конце концов они не буянили, а занимались тем, чем всегда занимаются люди во тьму и дождь, занимаются с тех пор, как возник мир.

— Я не понимаю вас, — наконец сказал Чи.

Вейни отбросил завязки и, нахмурясь, посмотрел на него. — Чи, там, между воротами, настоящий Ад, и мы скачем сквозь него. С другой стороны новый мир, но никто не знает хуже или лучше, чем тот, который мы только что покинули. Только Небеса знают, как упорядочены эти миры, но ворота связывают их вместе. Такая связь угрожает жизни этого мира. Когда мы выходим из них, над нами встает другое солнце. Это все, что я видел и знаю. Но то что я чувствую — как если бы мы умерли, прошли через Ад и вышли с другой стороны, и ты не можешь вернуться, попробовать что-то изменить, и ничего из того, что ты знал, не остается правдой. Вот что с тобой произойдет. Эта земля твой дом. Плохой или хороший, здесь ты знаешь и понимаешь все. Подумай об этом. Мне кажется, ты все еще не понимаешь того, что произойдет с тобой там. Повторяю: ничто из того, что ты знаешь, не останется правдой, ты не сможешь быть ни в чем уверен.

— Но ты идешь. И ты Человек. Разве нет?

Вейни пожал плечами. Внутри что-то заныло, хороший вопрос, вот только как на него ответить. — Это не имеет значения, — сказал он. — Я даже не знаю, сколько мне лет. Над головой совсем другие звезды. Я не знаю где я. Я не знаю, сколько лет назад умер мой кузен. А ведь прошло всего несколько дней, как я расстался с ним. Теперь только моя госпожа говорит на моем родном языке. Все остальные умерли. — Он посмотрел на пораженные, посуровевшие лица. — И это самое простое из того, что я могу сказать вам обоим. Мы пришли из ниоткуда. И уйдем в никуда. Если хотите, идите с нами. А по другую сторону ворот покиньте нас. Быть может там вы найдете покой. А может быть мы попадем прямо в Ад и умрем. Мы не знаем и это невозможно узнать. Если, последовав за нами, вы надеетесь добиться славы — или богатства — мы вам не предлагаем ни того, ни другого. И я вообще не знаю, правы мы или нет, когда делаем то, что делаем. Тем более я не хочу впутывать вас в это. И моя госпожа, тоже. Так что для вас самым умным было бы остаться здесь. И вы должны.

— Я не понял тебя, — сказал Чи.

— Я знаю. Но я рассказал тебе правду. Идите с нами до Теджоса, вот и все. А потом езжайте на запад. Затеряйтесь в холмах, скройтесь и ждите. Будет война, большая война. И вот тогда найдите себе достойного лорда, за которым стоит ехать. Вот мой совет, вам обоим.

— А ты колдун?

— Да, наверно.

— Но не кел?

— Не кел.

— Ты мой друг, — сказал Чи потянулся и пожал его руку.

Вейни даже не мог взглянуть на Чи. Слишком больно. Он глубоко вздохнул и перестал вязать завязки.

От другого костра послышался взрыв грубого смеха, сменившийся тишиной. Брон повернулся, чтобы посмотреть, чем они занимаются, потом опять посмотрел на Вейни, нахмурившись, как если бы был слишком слаб, чтобы запретить им веселиться таким образом.

Но и Вейни, тоже, совершенно не собирался сражаться с людьми, которые, в конце концов, решили слегка повеселиться после тяжелого скучного дня, и не имело значение, предатель их лорд или нет.

— После этого они будут лучше спать, — заметил Вейни. — А если утром у них заболят головы, значит им не повезло.

Больше никто не сказал ни слова. Он не мог сказать, кто о чем думает. Они сидели вместе, почти касаясь друг друга. Брон коснулся рукой волос брата, никакой мужчина не будет так касаться другого, даже случайно, даже если они родственники, но Вейни вспомнил, что это только братская любовь, и он здесь чужак. Они понимали, что такое гостеприимство, и святость огня; они передавали друг другу еду и питье; здесь были священники, которые исповедывали их; и тем не менее лорд мог требовать деньги с раненого человека, который пришел к нему в поисках защиты, не разрешить ему вернуться. Но он встречал намного более странных людей, чьи обычаи волновали его намного меньше, потому что были совершенно чужими.

Тем не менее Вейни решил, что сегодня ночью они могут доверить две стражи этим братьям, и никто не перережет им горло, а их спина будет защищена, если дело дойдет до схватки. Пускай эти двое не эрхендимы и не из Карша, тем не менее они достойные люди, и он почувствовал, как его ужин тревожно зашевелился в животе, когда подумал о том, что с ними будет, испугался за то, куда они пойдут, и опечалился, когда понял, что в конце концов нашел человека, который мог бы стать настоящим другом и остаться с ними…

— и этому человеку он все еще не может доверять.

Чи может соврать и никогда не знаешь, лжет он или нет — он не знал, как можно вывести такое пятно. Чи просто не знал, что такое правда.

А он сам был Нхи, не только житель Карша, а Нхи обманывали, искажали и легко предавали; но то, что казалось естественно в той стране, заставляло его скрежетать зубами от гнева, тоже семейная черта — и внезапно он вспомнил почему.

Его братья, да, только они пробуждали в нем эту странную двойственность.