Лес остался за нашими спинами, а впереди, ригах в трех, показался город, обнесенный высокими и не очень стенами. Дело в том, что стены эти строить стали недавно, и в некоторых местах они были просто еще не возведены выше двух-трех метров. Что и сыграло мне на руку. Иначе не ушел бы той дождливой ночью за пределы Лиорда, минуя ворота. А на воротах и возле них обычно имеются стражники, которые просто так бы не выпустили. Во-первых, налог за проход через ворота – кирам, а во-вторых, за попытку выйти вот так вот подозрительно глубоко за полночь – доплати в карман самим стражам. И вовсе не кирам, а поболе. Это если честные не попадутся, да не потащат в управу разбираться.

Вообще-то все города обнесены стенами – Средневековье все-таки. Но вот с Лиордом по-другому вышло. Заложили этот город три сотни лет назад маги из клана Странствующих, построили административный корпус, школу, жилые помещения, парк даже разбили – этакий маг-городок. И уже через пару лет вокруг выросло приличных размеров поселение. Рядом со Странствующими жить хотелось многим. Клан один из сильнейших в Ольджурии, никто нападать не станет. Потому и стены сначала были без надобности. А год назад вдруг что-то произошло. Маги собрали пожитки и исчезли в неизвестном направлении, а горожанам пришлось задуматься о стенах. Без защиты клана они становились легкой добычей. В общем, городские власти ввели налог на стены, подсобрали что-то и принялись строить. К моему счастью, стройка эта малость затянулась, и, уходя из города, я просто перелез в том месте, где высота стены не превышала двух с половиной метров.

Все это мне рассказал один из тех идиотов горожан, на которых я спустил все свои кирамы. Вместо информации о Гарах он начал нести всякую хрень про клан Странствующих. Всплакнул даже по пьяному делу. Была минута, когда казалось, что он вот-вот затянет: на кого же вы покинули нас, о защитники наши, маги!

– О чем задумался? – Бабулька приостановилась и подождала меня. Пока я вспоминал о той ночи, когда уходил из Лиорда под прохладным дождиком, успел поотстать.

– Да так, – отмахнулся я. – Отсюда по-тихому уходил, ночью, а теперь вот придется через ворота переться. У вас деньги есть?

Бабуля обиженно хмыкнула.

– За проход заплатить хватит. – Она окинула меня изучающим взглядом. – Тебе бы приодеться чуток. Побогаче. А то и без магии Крови понятно, что ты либо раб, либо городской нищий.

– Чего это нищий? – фыркнул я. – Нормальные штаны и куртка. Не аристократское платье, конечно, но и не тряпье рваное.

– Ладно, придумаем что-нибудь. – Бабуля отвела взгляд и снова зашагала по дороге. – Жаль, что иллюзию ты изучить не сможешь, было бы проще.

– Почему это не смогу?

– Слишком много на нее магической силы нужно, а у тебя, судя по твоему рассказу, даже половины необходимого нету.

– Ну, так, значит, – пока не смогу? – переспросил я. – А если развить емкость узла, тогда осилю?

– Ну, так это не за день-два делается. А я имела в виду самое ближайшее время, пока нам придется в Лиорде пообтираться.

– Если охотник будет из бывших аристократов, то никакая «иллюзия» не поможет, – вздохнул я. – Да и сами местные аристократы клеймо почувствуют, как бы я ни выглядел. А вы, случайно, не владеете магией Крови?

– Нет. – Бабуля помотала головой. – Я не белых кровей. Мой отец был всего лишь воином и к тому же рабом.

– Рабом? – удивился я.

– Да. Он родом вальтиец. Попал в плен к ольджурцам во время Старлонской битвы у Картиорда. Но ему повезло. Командующий ольджурскими войсками Старлон’Тул, оказывается, заметил его в гуще боя. Мой отец был славным воином, его трудно было не заметить в сече. За победу Старлону были пожалованы титул лурда и новое владение в Кронсе, что на юге Ольджурии, и он взял туда моего отца, на роль надсмотрщика. Хотя на самом деле отец обучал двух сыновей Старлона владению мечом и стихийной магией, а к рабам никакого отношения не имел.

– Как же не имел? – спросил я. – Ведь он сам был рабом.

– Рабом он был только на бумаге. Сам Старлон к нему относился как к равному за его боевые умения. Но у ольджурцев взятый в плен по закону не может быть не чем иным, как рабом, до того момента, пока его не выкупят. Правда, никто и никогда родственникам не сообщает, так что и случаев выкупа нет. Обычно военнопленные сдыхают на рудниках или гниют в болотах, добывая руду. Или, если человек послабей, его продают какому-нибудь феодалу на плантации.

– У нас был один вальтиец. Силай. Его забили насмерть плеткой. Правда, он до этого видел сон, что ему осталось жить всего три дня.

– Мой отец тоже видел такой сон. И я однажды увижу.

– А почему же он не вернулся? – задал я вопрос.

– Любовь, – коротко ответила Руна. – Он полюбил ольджурку из верхнего круга простолюдинов. Да и в Вальтии у него никого не осталось.

– Значит, вы наполовину вальтийка, наполовину ольджурка?

Бабуля молча кивнула.

– Как я понимаю, вас обучал отец? – продолжил я расспрос. – Странно.