– Спасибо, - поблагодарил его Клемент.

– Смотрите, не обожгитесь.

– Равен… Почему вы все это для меня делаете?

– Это моя работа, - пожал плечами лекарь.
– Кроме того, неужели вы не верите в человеческое сострадание?

– Не верю. С недавних пор.
– Ответил Клемент, медленно жуя. Он был еще очень бледен, но его глаза уже блестели как раньше.
– Поэтому меня одолевают сомнения. Может, вы принимаете меня за кого-то другого?

– Исключено. Вас нашли без сознания на крыльце дома мои знакомые и отдали в мои руки. Я не знаю, кто вы, но надеюсь, что вы расскажете мне свою историю.

– Она короткая и неинтересная, - ответил Клемент, опасаясь говорить о своем прошлом.

– Я так не думаю, - Равен усмехнулся.
– Образованный монах, побывавший в руках мастера пыток, засеченный почти до смерти, но живой и вдобавок ко всему заклейменный символом своего ордена - это очень интересно.

– С чего вы взяли, что я монах, да еще и образованный?
– Клемент напрягся, не спуская настороженных глас с Равена.

– Успокойтесь, вам вредно волноваться. А то еще швы разойдутся. Если бы я намеревался причинить вам зло, то не стал бы столько сил тратить на ваше лечение. А догадаться, что вы именно монах было нетрудно. Во-первых, стрижка. Волосы заметно отрасли, но такую стрижку - короткую с укорачиванием волос на висках и от шеи к затылку носят только монахи Света.

– А во-вторых?

– Во-вторых, руки.

– Что не так с моими руками?
– Клемент посмотрел на них с плохо скрываемым подозрением, словно они предали его, перейдя в стан врага.

– С ними все в порядке, - успокоил его лекарь.
– Уже. Но я, будучи человеком наблюдательным, не мог не обратить внимания на их вид. Вам ведь не приходилось заниматься тяжелым физическим трудом, во всяком случае, подолгу. Руки рабочего, как правило, разбитые в суставах, с постоянными мозолями, в шрамах и так далее. А у вас этого нет. Значит, вы не простой монах, а образованный. Чем вы раньше занимались?

– Иллюстрировал книги, - признался Клемент, понимая, что отпираться бесполезно.

– Я так и думал, - удовлетворенно сказал Равен, забирая у него пустую чашку.

– Что же в третьих?

– Вы похожи на монаха, - лекарь позволил себе чуть-чуть улыбнуться.
– Не знаю почему, но когда я смотрю на вас, то не могу представить больше никем другим. Наверное, вы часто молились, и искренняя вера в Свет оставила неизгладимый отпечаток на вашем облике.

– Да уж… - прошептал Клемент и его пальцы непроизвольно потянулись к повязке на голове.

– Нет-нет, - Равен остановил его руку.
– Сами не снимайте. Даже если будет чесаться.

– Вы так и не сказали, почему помогаете мне.

– Полагаю, будет лучше, если вы назовете мне свое имя, и мы перейдем к более неформальному общению. Хорошо?

– Меня зовут Клемент.

– А мое имя ты уже знаешь, - Равен вздохнул.
– Я не знал, удастся ли мне вылечить тебя или нет… Но ты оказался очень живучим.

– Мои предки родом с Запада. Берега Тумана были их родным домом.

– Тогда благодари своих предков. Понимаю твое нежелание говорить о том, что случилось, но для меня это очень важно. Поверь, это не праздное любопытство. В любом случае я гарантирую тебе неприкосновенность, и ты сможешь оставить мой дом, когда пожелаешь.

– Я гость, а не пленник?

– Конечно. Только я выбросил все твои вещи. Из соображений санитарии. Надеюсь, там не было ничего особо дорого твоему сердцу?

– Нет, - слабо отмахнулся Клемент, - это вообще не мои вещи, а могильщиков. Мне пришлось их взять, чтобы не замерзнуть на улице. Когда я выбрался из могилы, на мне почти ничего не было.

– Из могилы?
– брови Равена медленно поползли вверх.

– Да, - нехотя подтвердил монах.
– После казни меня посчитали мертвым, и естественно, отвезли на кладбище.

– За что тебя подвергли пыткам? Неужели ордену больше не нужны собственные монахи?

– Методы работы одного Смотрящего показались мне неверными, и я приехал в Вернсток, чтобы восстановить справедливость. Сам я из небольшого городка на северо-востоке. Когда я приехал, то узнал, что Смотрящий меня опередил. В итоге меня оговорили, объявили адептом Тьмы, а что было дальше, не трудно догадаться, - хмуро ответил Клемент.

– Значит, всему виной столкновение личных интересов?
– Равен, казалось, был разочарован.

– Я всегда верил в добро, в торжество Света, но когда пришли Серые, они изменили мое представление о мире в худшую сторону, - покачал головой монах.
– Мой монастырь, равно как и родной город был погублен. Да, жители в нем остались, но теперь это только тела, не имеющие души. Все кого я знал и любил, потеряны.
– Он печально посмотрел на лекаря.
– Вот теперь и думай, личные это интересы или нет?