Угодливый молодой служащий приветствовал Малкольма со сдержанным энтузиазмом и предложил напитки и закуски из роскошного бара, который занимал почти всю четвертую стену офиса. Похоже, здесь обедали весь день напролет. Мы с Малкольмом взяли по чашечке кофе и сели за стол. Я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Малкольм вертел в пальцах ложечку. Тем временем в приемную вплыла грузная дама с пронзительным голосом и завела разговор с молодым служащим о том, что ей хотелось бы иметь фигурку одной из своих собачек, отлитую из серебра. Малкольм скользнул по ней взглядом и снова уставился в свою чашку.

– Так чем я могу тебе помочь? – начал я.

Я полагал, что Малкольму понадобился мой совет в чем-нибудь, связанном с лошадьми, раз уж он выбрал именно этот город для встречи, но то, что он сказал, оказалось для меня полной неожиданностью.

– Мне нужно, чтобы ты был рядом со мной.

Я сдвинул брови, озадаченный его словами.

– То есть?

– Рядом со мной, – повторил он, – все время.

– Не понимаю.

– На это я и не рассчитывал. – Отец посмотрел мне в глаза. – Я собираюсь немного попутешествовать. И хочу, чтобы ты поехал со мной.

Я не ответил, и Малкольм взорвался:

– Черт тебя побери, Ян, я же не прошу чего-то сверхъестественного! Немного твоего времени, немного внимания, вот и все!

– Но почему именно сейчас? И почему – я?

– Ты – мой сын. – Он перестал вертеть ложечку и бросил ее на стол. По скатерти расплылось коричневое пятно. Малкольм откинулся в кресле. – Я тебе доверяю. – Он помолчал еще немного и добавил: – Мне нужен человек, которому я мог бы доверять.

– Зачем?

Он не сказал зачем. Только:

– Можешь ты на некоторое время оставить работу? Взять отпуск?

Я подумал о тренере, от которого совсем недавно ушел. Его дочь сумела сделать мою работу невыносимой, потому что задумала устроить на это место своего жениха. И у меня пока не было нужды подыскивать другую работу – разве что затем, чтобы снимать квартиру. В свои тридцать три года я успел поработать помощником у трех разных тренеров. Но последнее время меня не оставляло ощущение, что я уже староват для того, чтобы быть у кого-то на побегушках. Самое время было перешагнуть на очередную ступеньку карьеры и самому стать тренером – но браться за это без начального капитала рискованно.

– О чем задумался? – прервал мои размышления голос Малкольма.

– А дал бы ты мне взаймы полмиллиона фунтов или нет?

– Нет.

Я улыбнулся:

– Вот об этом я и думал.

– Я буду оплачивать проезд и счета в гостиницах.

На другом конце стола пышная леди давала внимательному молодому человеку свой адрес. Подошла официантка и начала расставлять на белоснежной скатерти напитки и свежие бутерброды. Несколько мгновений я равнодушно разглядывал ее, потом перевел взгляд на Малкольма и в который раз за сегодняшний день удивился: на его лице отражались тревога и беспокойство!

Я неожиданно разволновался. Я никогда не хотел ссориться с отцом, мне только хотелось, чтобы он взглянул на Мойру моими глазами и понял, что эта расчетливая дрянь охотится за его деньгами и пользуется тем, что дом опустел после смерти Куши, чтобы незаметно втереться к нему в доверие. Она постоянно крутилась под ногами со своим деланным сочувствием и попытками приготовить что-нибудь на ужин. Малкольм, почти беспомощный в своем искреннем горе, был ей признателен и за это. Наверное, он и сам не заметил, когда Мойра начала по-хозяйски брать его под руку на вечеринках и говорить «мы». Все три года молчаливого раздора я хотел помириться с отцом, но не мог заставить себя войти в его дом – я не вынес бы вида ухмыляющейся Мойры на месте Куши. Даже если бы Малкольм и позволил мне ступить на порог.

Теперь, когда Мойра умерла, примирение вроде бы стало возможным. И похоже на то, что отец, оказывается, тоже хочет помириться. Мелькнула мимолетная мысль, что для него мир между нами – наверняка не самоцель, а лишь необходимый промежуточный этап для каких-то далеких планов, но для меня это не имело значения.

– Хорошо, я согласен. Я смогу уделить тебе некоторое время.

Он заметно успокоился.

– Прекрасно! А теперь пойдем, я хочу купить лошадь.

Малкольм поднялся, заметно приободрившийся, и полистал свой каталог:

– Что ты посоветуешь?

– Но для чего, скажи пожалуйста, тебе вдруг понадобилась лошадь?

– Для скачек, конечно.

– Но тебя же это никогда не интересовало…

– У каждого может быть хобби, – отрезал он, хотя никогда в жизни у него не было никакого хобби. – И мое– скачки. – Чуть подумав, он добавил: – С этого дня, – и направился к двери.

Услужливый молодой человек оторвался от любительницы собачек и стал приглашать Малкольма заходить еще, в любое время. Малкольм заверил его, что зайдет обязательно, потом развернулся и пошел к одной из стеклянных витрин.