Я кивнул.

Уортингтон, тертый калач, добавил:

– Она вас ненавидит. Вы обратили внимание?

Я ответил, что да, обратил.

– И понять не могу, с чего бы это она.

– Ну, чтобы это объяснить как следует, нужен психиатр. Но, насколько я понимаю, дело вот в чем. Вы мужчина, вы сильный, выглядите на все сто, преуспеваете в своем деле и не боитесь ее. И много чего еще, но для начала и этого хватит. Она устроила вам взбучку, а тут вы являетесь снова и выглядите свеженьким как огурчик, хотя на самом деле это и не так, и более или менее тыкаете ее носом в лужу. Да я бы своего противника и за меньшее с лестницы спустил!

Я внимательно выслушал мудрые рассуждения Уортингтона и возразил:

– Но ведь я же ей ничего не сделал!

– Вы ей угрожаете. Вы для нее чересчур крепкий орешек. Вы можете выиграть этот матч. Так что она, возможно, предпочтет убить вас, чтобы вы этого не сделали. То есть сама-то она вас убивать не станет. Но может заставить кого-то другого. И помяните мои слова: бывают люди, которые способны убить из-за одной только ненависти. Люди, которые слишком стремятся выиграть.

«Ну да, – подумал я, – бывают же люди, которые способны убить другого человека только за то, что он другого цвета кожи или принадлежит к другой религии». И все-таки трудно представить, что такое может случиться с тобой. Хотя, когда тебе разобьют часы, представить такое становится значительно легче.

Я предполагал, что Роза сообщит своему отцу, Эдди Пэйну, что я на скачках. Но она ему ничего не сказала. Мы с Уортингтоном поджидали его в засаде после последней скачки и взяли в клещи, как только он вышел из раздевалки, направляясь к своей машине.

Нельзя сказать, что Эдди нам обрадовался. Он обвел нас затравленным взглядом, точно зажатая в угол лошадь, и я сказал ему мягко и осторожно, точно испуганному животному:

– Привет, Эдди. Как дела?

– Все, что я знал, я вам уже сказал! – возопил Эдди.

Я подумал, что если закинуть блесну-другую, то, возможно, удастся выудить из него что-нибудь полезное – так сказать, форель, прячущуюся в тростниках.

И я спросил:

– Роза замужем за Норманом Оспри?

Лицо Эдди несколько прояснилось, он едва не расхохотался:

– Роза – по-прежнему Роза Пэйн, но она называет себя «Робинс», а иногда и «миссис Робинс», когда считает нужным. Но вообще-то моя Розочка мужиков на дух не переносит. Жалко, конечно, но уж такая она уродилась.

– Но при этом ей нравится ими командовать?

– Ну, она сызмальства заставляла мальчишек делать все, что она хочет.

– Вы были с ней вчера вечером? – осторожно спросил я. Но Эдди сразу понял, к чему я клоню.

– Я вас и пальцем не тронул! – поспешно ответил он. – Это был не я!

Он обвел взглядом нас с Уортингтоном, на этот раз озадаченно.

– Понимаете, – сказал он заискивающе, словно умоляя о прощении, – они не дали вам ни единого шанса. Я говорил Розе, что так нехорошо…

Он нерешительно остановился. Я с интересом уточнил:

– То есть вы хотите сказать, что вы сами были вчера в Бродвее с этими черными масками?

И едва поверил своим глазам, увидев, какое виноватое лицо у него сделалось. Очевидно, что был.

– Роза говорила, что мы вас просто попугаем, – проблеял Эдди, глядя на меня несчастными глазами. – Я пытался ее остановить, честное слово! Я и не думал, что вы сегодня сюда приедете. Стало быть, это было все-таки не так ужасно, как выглядело со стороны… И все-таки это была страшная мерзость. Я сегодня первым делом сходил исповедаться…

– Значит, там были вы с Розой, – сказал я самым невозмутимым тоном, скрывая, как я ошеломлен. – И Норман Оспри. А кто еще? Один из помощников Оспри, да?

– Нет, не они!

Эдди внезапно испугался и замолчал. С точки зрения его доченьки, он уже и так разболтал достаточно много. И даже если последний человек в черной маске действительно был одним из двоих помощников Нормана Оспри, работающих в букмекерской конторе «Артур Робинс, 1894», Эдди в этом признаваться не собирался.

Я решил закинуть новую приманку.

– А вы не знаете человека, который может добыть обезболивающее?

Мимо.

Что ж, попробуем еще раз.

– А человека с белой бородой, знакомого Мартина?

Эдди поколебался, но в конце концов отрицательно покачал головой.

– А не знаете ли вы кого-нибудь, кто носит белую бороду и похож на университетского профессора?

На это Эдди твердо ответил: «Нет». Видно было, что ему не по себе.

– Скажите, а тот пакет в оберточной бумаге, что вы отдали мне в Челтнеме, был тот же самый, что вы получили от Мартина?