Оперативная группа из 47-го отделения милиции прибыла к месту убийства через три минуты после вызова, но уже через десять минут после смерти Листьева.

Радиотелефон журналиста лежал на первом этаже, целый. И это дало криминалистам основание предположить: первый выстрел достал Владислава Листьева еще на первом этаже — падая вниз через два лестничных пролета, телефон должен был бы получить хоть малейшие повреждения.

Свидетельские показания соседей почти ничего следствию не дали. Кто-то утверждал, что видел во внутреннем дворе дома трех «посторонних» женщин, а кто-то — как видел отъезжающую от дома иномарку темного цвета с двумя неизвестными.

Выстрелов никто из соседей не слышал: скорее всего убийца пользовался глушителем.

Вскоре после опергруппы 47-го отделения милиции на место убийство примчалась бригада прокуратуры, здание которой расположено практически в считанных шагах от дома, где жил Листьев.

Журналистов, прибывших на Новокузнецкую улицу после выставления милицейских кордонов, в подъезд не пустили. Корреспонденты «Известий» побывали на месте событий несколько раз за ночь, но никаких изменений в ситуации не обнаружили. Приезжали Бари Алибасов, руководитель группы «На-На», Александр Политковский, бывший соратник Владислава Листьева по «Взгляду», и спецкор «Литературной газеты» Юрий Щекочихин, собиравшийся прямо там провести митинг. (...)

«Известия», 3 марта 1995 года.

(...) Первые журналисты собрались перед домом Листьева сразу после сообщения НТВ. Подъезд к тому времени был уже оцеплен милицией. С балконов выглядывали перепуганные соседи. В подъезд никого не пускали. Когда приехавший позже других «видовцев» Политковский попытался пройти в квартиру Листьева, его мягко попросили отойти подальше. Он отошел, растерянно оглядываясь по сторонам. Время от времени замначальника МУРа Виктор Голованов кричал журналистам: «Хорош снимать! Убери камеру, я сказал, сейчас засвечу!»

Оперативники МУРа и ФСК с журналистами общались неохотно. Журналисты пытались пробраться к подъезду. Раздался голос: «Сейчас вынесут!» Голованов распорядился подогнать машину «скорой помощи». Одна женщина процедила сквозь зубы: «Врачи чертовы! Через 40 минут после вызова приехали». Вынесли носилки. Тело погрузили в автомобиль, который зачем-то отгоняли за угол дома. Не успевший снять вынос тела телеоператор полез было в машину. Его оттащили. Народ прибывал. Появились первые цветы — их привез кабаре-дуэт «Академия».

Сразу после них приехали Бари Алибасов и «На-На», Антон Табаков и Михаил Муромов. В толпе замелькали лица телеведущих. Евгений Киселев разговаривая по мобильному телефону с кем-то из «взглядовцев». Закончив разговор, он кратко бросил своему окружению: «В 'ЛогоВАЗ'».

«Скорая» уехала. Народ не расходился. Публична Юрий Щекочкхин организовал вокруг себя митинг и стал рассуждать о политике. Рядом с ним коммунисты предлагали сменить руководство страны. Их снимали на видеокамеры. Говоря о причинах убийства, Щекочихин произнес слово «Останкино». Постепенно журналисты находили в толпе своих знакомых оперативников. О политике никто не говорил. Оперативники говорили, что до них доходили слухи, что Листьев в последнее время очень волновался за свою жизнь. Обсуждали — кому было выгодно убрать. Зазвучало фамилия «Лисовский».

«Коммерсантъ-Daily», 3 марта 1995 года.

АЛЕКСАНДР ПОЛИТКОВСКИЙ. Я был в достаточно странном состоянии на месте убийства и в эмоциональном порыве сразу сказал, что заказчиков никогда не найдут. А сейчас я в этом все больше и больше убеждаюсь. На самом деле я очень хорошо понимаю, почему их не найдут, но никогда об этом говорить не буду.

ЛЕОНИД ЯКУБОВИЧ. ...Мы летели в самолете, уже зная о гибели Влада, и Ярмольник без конца, повторял: «Все сошли с ума, все сошли с ума…» Он не имел в виду никого конкретно, а именно ВСЕХ сразу.

ЮРИЙ НИКОЛАЕВ. В тот вечер нам позвонил Игорь Крутой. Подошла моя жена. «Позови Юру!» — сказал Игорь. Эта категоричная форма совершенно не характерна для него. Я подошел. Игорь сказал: «Убили Влада».

Дальше плохо помню. Сели в машину — и на Новокузнецкую. Там было все оцеплено. Бросив машину, я прошел через все кордоны, поднялся цр лестнице и оказался возле Влада. Он еще лежал там. Потом была бесконечная ночь, поездка в морг.

ЕВДОКИЯ ХАБАРОВА. ...У меня случилась истерика. Мы заехали за Виталием Яковлевичем Вульфом и помчались на Новокузнецкую. Когда приехали, Влада уже увезли. Были все: Разбаш, Юра Николаев, Тобак. Альбина уже находилась в «ЛогоВАЗе». До этого она с подругой отмывала лестницу от крови. Мы поехали в «ЛогоВАЗ». Увидели Алю, которая сидела с маленьким полотенцем. Она была то в ступоре, то в истерике. Никакая. Собственно, там все были никакие. Потом Аля сказала, что хочет его видеть...

ВИТАЛИЙ ВУЛЬФ. В «ЛогоВАЗе» была масса случайных людей. Я увидел Альбину. Она была полувменя-емая. Кинулась ко мне. Мы поехали в морг: Альбина, Юра Николаев с женой и, по-моему, Саша Тобак. Шел дождь. Когда подъехали, я сказал, что останусь на улице. Ребята пошли внутрь.

ЕВДОКИЯ ХАБАРОВА. Мы увидели абсолютно безжизненное тело. Соединить его с Владом было невозможно. Я поняла, что такое «душа улетает».

Помню, что мы в какой-то момент приехали домой. У нас тогда шел ремонт, перебивали мебель. И когда мы вошли, рабочий, который этим занимался, отложил молоток и сказал фразу, которую я никогда не забуду: «Я вам очень сочувствую...»