В горле у меня пересохло, а Лютер продолжал говорить, уставившись в одну точку.

— В Греции был бог Фобос, по легенде они его дети. Считалось, что он породил большое количество ужасных существ, ночных кошмаров, которые набирали силу и росли. Они оформились и получились бугимены. Люди в склонной им манере превратили их в медиа-персонажей своими фильмами и книгами, но человеческий вымысел никогда не сможет победить природного страха. Обычно они не убивают без причин, но ураган сдерживать невозможно и дай им повод, дай им хоть малейший повод, они сделают твою жизнь адом. Они станут бесчинствовать, ибо играть с ними в игры нельзя.

Я глубоко вздохнула и отвернулась к окну. Лютеру пора было уходить и, я быстро спросила.

— Как он выглядел?

— Как моя первая жена, она скончалась под колесами экспресса. Как самый большой кошмар моей жизни.

С этими словами старик ушел, оставив меня со своими мыслями. За окном собирался дождь. А девушку за пианино сменил какой-то парень. Длинными музыкальными пальцами он перескакивал с одной клавиши на другую, и из-под них лилась божественно-красивая музыка. Все вокруг замолкли, вслушиваясь с эти ноты, а я пыталась собраться с мыслями.

На ужин я не пошла, аппетит пропал. Ли проводил меня до палаты, и мы проболтали с ним до отбоя.

— Почему ты ко мне так добр? — спросила напоследок я.

— Потому, что ты не кажешься безнадежной сумасшедшей, потому что тебе не терапевты нужны, а понимание.

Странная фраза под стать месту. Таблетку на этот раз он мне не дал, а просто ушел, как только я начала засыпать. Когда широкая спина Ли скрылась за дверью, я потянулась к телефону.

— Ну, наконец, то — Крис ответил так быстро, что я от неожиданности не знала, что сказать — Ты там в порядке?

— Да, вполне.

— С Лютером поговорила?

— Да это был очень странный разговор.

— Я заберу тебя.

— Не стоит. Не рушь прикрытие.

Крис умолк.

— Кто такой Ли? — наконец, спросил он.

Я чуть не рассмеялась.

— Копался в моей голове?

— Немного.

— Ли — санитар. А мне спать пора, скоро увидимся.

Я повесила трубку, почувствовав, как Крис начинает беситься там далеко от меня, лежа в своей кровати.

Я прикрыла глаза.

В спальню ворвался сквозняк, я резко вскочила.

— И вот чего тебе надо здесь?

Голос был почти детским. Горячее дыхание полное смрада тысячи разлагающихся трупов обожгло мне шею.

— Покажись — дрожащим голосом попросила я.

— Зачем тебе?

Определенно говорила девочка. Лет не больше четырнадцати.

— Не люблю говорить со стенками.

— Дрянь!

В бока мне вошли длинные пальцы, и я закричала. Они ковырялись у меня в кишках, и в глазах появилась пелена.

— Дрянь, дрянь!

Уши как будто тоже резали. Я с ужасом поняла, что по плечам у меня капает кровь.

— Ладно, малютка Денни.

Голос стал грубым. Пальцы из под ребер вышли. Кровать стал бесшумными шагами обходить мужчина. Я знала кто это. Даже если бы я захотела забыть, я бы не смогла.

— Скучала, сладенькая?

Перед лицом возникла эта небритая физиономия из моего кошмара. Паук! Я хотела кричать, но крик выходил лишь бурым потоком крови изо рта.

В памяти всплыло то утро. То самое утро на стоянке. Моя голова на чьем-то трупе, я пытаюсь обороняться куском ребра из тела какого-то бедняги. Смрад гниения и почти физически ощутимый страх. Страх, который поглощает. Страх, который сводит с ума.

Из глаз брызнули слезы и я дернулась.

От соприкосновения с полом я проснулась. Дыхание было прерывистым, и тут я поняла, что меня кто-то обнимает. Я дернулась от этих рук, но услышала взволнованный голос.

— Денни это я, это я Чарна.

Глаза подруги смотрели в упор на меня, и она выглядела более чем испуганной.

Я кинулась к ней на шею и зарылась в волосы. Плечи сотрясали рыдания, а сил говорить, просто не осталось.

Всегда было интересно, на что похожа истерика. Настоящая истерика, которая потом еще переходит в припадок с нелогичными движениями и криками. Проведя целый день в психушке я, конечно, стала невольным свидетелем чего-то подобного, но женщине с синими волосами тут же вкололи лекарство, и она заснула, еще до того, как санитары унесли ее в палату, а я и Лютер вернулись к разговору.

Сама я никогда ничего подобного не испытывала, испытывала что-то близкое к этому, но часто это перемешивалось с гневом, а вот сейчас…