— Значит, мнение этих дам очень вам ценно?

— О, миссис Бейли и мадам Кюнтен — образчики порядочных леди, — она потупилась, — им не так просто угодить, — она глянула на мои подарки. — О, эти вещицы так милы, но мадам Кюнтен их явно осудит.

— Значит, выглядеть изысканно — это плохо, миссис Эванс?

— Здесь это не приветствуется…то есть дамы сочтут это слишком вызывающим…

— Но разве вам не нравится? В Лондоне, допустим, все женщины ходят с подобными зонтами, и, скажу вам по секрету, давно не носят корсетов на китовом усе. Если вы мне позволите, Шарлотта, то при следующей встрече я покажу вам изысканное белье, которое сейчас в моде, и от которого все мужчины сходят с ума.

Миссис Эванс залилась румянцем и, выкручивая пальцы, коротко и нервно рассмеялась:

— Но я не знаю… если кто-нибудь увидит…

— Ну, кто, кроме любимого мужчины, может увидеть? — я ободряюще похлопала ее по руке.

— Леди Блайт, я вдова…

— Но ведь вы не собираетесь ставить на себе крест, дорогая? Вы молоды и красивы.

— Леди Блайт! — воскликнула она, смущенно припадая к краям чашки.

Я раскрыла зонтик, демонстрируя ей невероятный плетенный узор, и глаза Шарлотты загорелись, как у шкодливого ребенка, увидевшего конфету. Она потянулась к нему, а я возликовала:

— Миссис Эванс, я надеюсь, вы посетите меня завтра? Мы прогуляемся по парку, и вы убедиться, что зонт не только красивый, но и неплохо защищает от солнца…

— Как? Вы уже уходите? — Шарлотта поднялась, чтобы проводить меня.

— Слышала от служанок, что в городе прекрасная кофейня.

Миссис Эванс побледнела.

— Вы пойдете туда? Одна? Мадам Кюнтен говорит, что в этой кофейне собираются лишь мужчины. Вы же не пойдете туда одна?

— Милая миссис Эванс, именно это я и хочу сделать. А если злые языки начнут поговаривать, что я хожу туда не для того, чтобы купить угощенье, я скажу, что возможно так и есть…

Распрощавшись с Шарлоттой, я отправилась в хваленую кофейню. Горничная Джоанна говорила, что там собираются исключительно джентльмены и беседуют о политике. Меня не смущало, что в кофейню не ходят женщины. Я воспользуюсь своим правом приезжей леди и постараюсь узнать самые свежие сплетни Шропшира.

Однако Шарлотта напрасно боялась моей выходки. На самом деле, я оказалась не одинокой охотницей до слухов. Мне составила компанию жена влиятельного промышленника, немка, которая нетривиально дала понять, что я вперлась-таки на ее священную территорию. К слову, «моего» Коулла она приветствовала пожатием руки, как обычно здороваются мужчины.

— Леди Блайт, — увидев меня, немного стушевавшуюся, он улыбнулся. — Позвольте, я представлю вас этим господам, — он любезно подвел меня к своим друзьям.

Меня тут же засыпали вопросами.

— Вы из Хартфоршира, леди Блайт? Неужели жена ярого тори покинула Лондон?

— Я слышал о фабриках лорда Блайта… Как на вас повлиял закон о бумагопрядильном производстве…

— … господа… господа, безработица в Ланкашире дала новый толчок развитию чартистского движения. Леди Блайт, как вы считаете…

— Джентльмены! — несколько снисходительный и насмешливый уже очень знакомый голос мистера Остина заставил меня прикрыть веки и взмолиться. Только его здесь не хватало.

Мне до одури не хотелось поворачиваться ему навстречу, принимая все те дурацкие знаки приветствия, которые были положены в цивилизованном обществе.

— Вы смущаете даму, — продолжил Остин с иронией, — леди скучно говорить о политике.

— А я полагаю, леди Блайт интересуется политикой, — вступился за меня Коулл, покуда мерзавец-Остин целовал мне руку.

— Женщин политика интересует не меньше, чем мужчин охота, мистер Остин. Во всяком случае, из любого правила бывают исключения, — проговорила я, не спуская с него глаз.

О, он был чрезвычайно притягателен: черный приталенный фрак, жилет из темного атласного шелка с вырезом из бархатной ткани, высокий накрахмаленный воротник рубашки, обвязанный однотонным шелковым галстуком и светлые брюки.

— Браво, — улыбнулась моя соперница-немка. — Хорошо сказано, леди Блайт. Но скажи что-либо подобное я, мужчины примут за суфражистку или феминистку.

— Святые угодники, миссис Гофман, это была бы большая потеря. Политика — это дело мужчин, — произнес кто-то из джентльменов.

На этой трагичной ноте, все расселись за столики.

— … парламент узаконил новые основания развода, и, боюсь, они додумаются до того, чтобы выделить имущество жены из общего.

— Вполне разумно, — скучающе отозвался Остин. — Если уж женщина не может принять решение за кого ей голосовать, то распоряжаться тряпками и мелким имуществом ей вполне под силу…