Дворянин призван уважать равных и защищать слабых. Человек чести должен признавать честь других, иначе и его собственная будет немногого стоить. Везде, где чести и достоинству угрожает подлость, дворянин обязан встать на их защиту.

Честь требует от дворянина полного и абсолютного подчинения ее законам. Вся жизнь дворянина посвящена служению чести, и даже угроза смерти не может остановить его. Впрочем, смерть угрожает в исключительных ситуациях, сложнее соответствовать своему благородному положению ежедневно и ежеминутно. Владение шпагой и пистолетом важно, но настоящего дворянина узнают по умению пользоваться носовым платком и столовым ножом, по умению одеваться и танцевать, по осанке, походке и речи.

Дворянин самостоятелен и свободен в своих поступках. Если он принял решение, ничто не должно ему препятствовать. Если он совершил тот или иной поступок, то он сам, один, несет за него полную ответственность. Все происходящее с благородным человеком необратимо, нельзя взять слово назад, начать сначала, переиграть. Что свершилось, то свершилось.

Честь представлялась не механической суммой требуемых благородных качеств и достоинств. Каждая из составляющих была таким же абсолютом, как и единое целое. В вопросах чести не могло быть никакой относительности, никаких полутонов. «Почти храбрый», «более-менее благородный» – это уже оскорбительная насмешка.

Дворянин не мог допустить, чтобы его честь подвергалась хоть малейшему сомнению. Однако в жизни неизбежны конфликты и ссоры. Поэтому-то и была столь необходима дуэль – ритуал, не допускающий между благородными людьми неблагородных отношений. Как только дворянин чувствовал, что его честное имя под угрозой, он мог потребовать удовлетворения, и противник не имел права ему в этом отказать.

Как же был построен дуэльный ритуал? Схема знакома многим из художественной литературы: за нанесением оскорбления следовали вызов и его принятие противной стороной, затем происходил поединок (бой) и, наконец, примирение (прекращение дела).

Центральной частью дела чести являлся поединок. Очень часто и современники, и исследователи позднейших времен отождествляли дуэль только с поединком, боем. На самом деле все предшествующее поединку не менее значимо и ритуально, в неменьшей степени обусловлено сценарием, чем сам бой. Но бой, поединок – это действительно кульминация ритуала. Поединок – это бой между двумя соперниками на благородном смертоносном оружии, происходящий в присутствии секундантов, по заранее установленным правилам, составленным в соответствии с кодексом или традицией.

Дуэль как институт регулирования отношений дворянской чести существовала на достаточно ограниченном отрезке русской истории. Условно можно поставить границы с середины XVIII до середины XIX века. До этого времени еще нельзя говорить о сложившемся европеизированном дворянском сознании, а во второй половине XIX столетия дворянство утратило главенствующую роль в постепенно распадающейся под напором буржуазных отношений сословной структуре России и, хотя дуэли еще случались, суть явления в значительной степени изменилась.

Дворянская культура, хотя и была вполне самостоятельным, замкнутым историческим феноменом, считала себя наследницей аристократической и воинской традиции Европы в целом. Она искала (и находила!) предшественников и предков и в тех или иных современных реалиях усматривала черты сходства с историческим прошлым. В дуэли дворяне видели продолжение старинных традиций единоборств. Реальная история видов единоборств требует от историка универсальных знаний и некоторой самоуверенности. Не претендуя на обладание ни тем ни другим, мы постараемся восстановить представления русских дворян XIX века об истории дуэли и назвать те исторические ситуации, сходство с которыми находили дуэлянты, выходя на поединок.

Ритуальный поединок имеет глубокие традиции. Самая древняя разновидность – воинский поединок. Из мировой истории нам известны случаи, когда битва между войсками начиналась с того, что перед строем выезжали или выходили богатыри, известные ловкостью и отвагой, силой и доблестью, и вызывали из стана соперников «на честный бой» желающих помериться силой. Вызов мог сопровождаться насмешками и оскорблениями в адрес противников (впрочем, совершенно не обязательно) и демонстрацией собственной удали и мастерства. Такой поединок (часто он называется специальным термином – аристия), на который могли выйти и полководцы, не обязательно был «честным» боем, и хотя у каждой из сторон могли существовать свои правила (например, не наносить удара в спину, не добивать лежачего или раненого), но они не всегда совпадали, и никаких предварительных договоренностей не составлялось. Победа (почти всегда – смерть соперника) была превыше всего, она становилась знаком, знамением, пророчеством; исход поединка мог оказать такое сильное влияние на армии, что исход сражения оказывался предрешен.

Традиция аристии полностью осталась в былинных (в Европе – в рыцарских) временах, но отголоски ее слышатся даже в XX веке, например в главе «Поединок» из «Василия Тёркина».

Однако дворяне XVIII–XIX веков, говоря о дуэли, редко сравнивали ее с аристией, но гораздо чаще – с рыцарским поединком и рыцарским турниром. Вообще, дворянская культурa очень хотела походить на рыцарскую, а точнее – на то рыцарство, которое она придумала для себя. И здесь ритуал, воплощавший в себе идеалы возвышенного благородства и воинской доблести, выходил на первый план – по примеру крупных рыцарских турниров позднего Средневековья.