— Вас совсем не место в общей трапезной, — шипела Гарпия.

Лорд лишь отмахивался от них, как от назойливых мух.

Явление столь живописной компании в дверях трапезной вызвало невольный кашель, охи и спазмы из-за не туда попавшей похлебки.

— Лорд Даррелл! — уже откровенно взвыла Божена, — это немыслимое нарушение правил…

— В самом деле? Какие же правила я изволил нарушить, позвольте узнать? — мужчина так резко обернулся к ней, что Божена по инерции несущаяся вперед, почти уткнулась носом ему в грудь. Сей возмутительны факт произвел на мистрис столь сокрушительное впечатление, что она замолкла. Или просто прикусила себе язык при столкновении.

— Но обедать в общей трапезной? Вместе с послушницами? Это…невообразимо! — яростно пришла на выручку Божене Гарпия. Остальные настоятельницы истово закивали головами.

Лорд задумался. Настоятельницы затихли, в ожидании. Послушницы сидели, вытаращив глаза. у кого-то из младших девочек с глухим стуком упала ложка. Все вздрогнули.

— Насколько я помню, его величество наследный король Северного Королевства Амарон дал мне право на беспрепятственное нахождение в любом месте Риверстейна, в любое время, предпринимая любые действия, которые я сочту необходимыми, — меланхолично процитировал лорд Даррелл. Мы дружно ахнули. По сути, король передал лорду право на владение Риверстейном вместе со всеми его обитателями. То-то наши настоятельницы так переполошились.

— Так какое именно правило я нарушил, уважаемые мистрис?

Настоятельницы слажено побледнели. Возразить было очевидно нечего. А этической составляющей его поведения, для лорда, кажется, вообще не существовало!

— …Но… эээ…

— Кстати, мужчина повел носом, как большой пес, — а чем это, простите, здесь так… воняет?

И повернулся к нам. Я пожалела, что уселась со своим обедом за крайний столик. Лорд подозрительно осмотрел содержимое моей тарелки, отобрал у меня ложку, беззастенчиво помешал, наблюдая редкие всплывающие на поверхность куски, и недоуменно спросил:

— Что это???

— Похлебка, лорд Даррелл, — смиренно ответила я.

— Да? А из чего… она?

— Ээ… из каши, лорд Даррелл!

— Из каши, вот как… а что еще у вас сегодня на обед?

— Еще? — искренне удивилась я, — ах да. Еще хлеб, конечно!

— И как? Вкусно?

В моем животе красноречиво заурчало, я покраснела, с жадностью поглядывая в тарелку. Чего он привязался? Вкусно, не вкусно… какая разница, есть охота!

Мужчина покосился на мою погрызанную краюху и выпрямился. Обернулся к настоятельницам. Лица его я не видела, но на мистрис оно похоже произвело неизгладимое впечатление.

— Авдотья! — заорала Гарпия, — Авдотья! Пойди сюда!

Бледная кухарка выскочила из своего угла, кося перепуганными глазами.

— Авдотья! Изволь объяснить, что ты сегодня приготовила на обед!

— Так все, как вы всегда велите, мистрис Карислава! Все как велите! Вот хлебушек ржаной, с отрубями, чуть подплесневел, но вы же сами запретили лошадке-то, сказали, сгодится… и похлебочка вот, с кашкой, кукурузная там, еще овсянки чуть, для сытости, и картоха, хоть вы и не велели, это я от себя, больно девочки-то у нас тощие, уж простите дуру… не губите!

На лице ее застыло мученическое выражение и осознание собственного лихого бесчинства по добавлению в похлебку запрещенной картошки.

Мистрис Карислава смотрела на кухарку с ненавистью, ее рука, привычно поигрывающая рукоятью хлыста, не сдержалась, замахнулась… и наткнулась на руку лорда Даррелла. то, что увидела в его лице Гарпия заставило ее вздрогнуть и сжаться, как мыши перед тигром.

— Только в скудости дух послушниц обретает чистоту и силу! — прошипела Гарпия.

— Прошу за мной, — очень спокойно сказал мужчина, опуская руку. Так спокойно, что мистрис Бронегода собралась лишиться чувств. И пошел к выходу, бросив нам через плечо, — никому не расходится.

Мы и не расходились. Застыли как изваяния на своих лавках, даже дышать боялись. Младшие девочки тоненько сопели носиками, не понимая, что происходит и собираясь заплакать. И страшась, что их за это накажут. Авдотья наливалась краской в углу и нервно теребила свой фартук.

Я еще немножко подождала и воровато оглянувшись, окунула ложку в похлебку. И вздохнула. Остыть успела, вот жалость…

Новое явление лорда и настоятельниц было еще более впечатляющим. Мужчина выглядел спокойным, даже расслабленным, а вот мистрис… такой откровенной ненависти на лице Гарпии даже я никогда не видела! Да и у остальных можно было наблюдать все гамму отрицательных эмоций, от ошеломления и обиды до отчаянной ярости.

Но самое удивительное, это корзины в руках настоятельниц, от которых несло столь вкусным и аппетитным духом, что мой голодный живот скрутило в узел.

И с величайшим потрясением послушницы увидели, как на столах появились невиданные нам кушанья: толстые ломти желтого, светящегося на свету сыра, перевитые просаленной веревкой кольца колбас, шмат сала, завернутый в тонкий пергамент, моченые яблоки и хрустящие огурчики, холодная вареная картошка, куски запеченной оленины и что-то еще… и еще, что наше обалдевшее сознание просто не успевало осмыслить. Мы застыли над яствами, не решаясь даже прикоснуться к этому изобилию.