Признаков не было. Конечно, кто ж скажет, если они и были. Ага, ищи дураков. Однако от мысли, что пропавшие дети ушли не по Зову, мне стало легче.

— Вот мало нам той напости было, сколько бед от Зова, сколько горестей…а теперь еще и днем пропадают! Это что ж делается?

— Так может зверь какой, — предположила я, — волк или медведь? вон их сколько в лесах развелось!

— А следы? Следов-то нетути!! Уж нешто охотники звериный след не распознают? Или не заметят? Нету следов!

Я снова задумалась, машинально перебирая сухие корешки. И правда странно. Куда же они подевались? Представила себе мальчишку в коротких штанишках, ботиночках и тулупчике, вот смешно он топает по деревне, водит палочкой по земле, гоняет за щекой вкуснючую сладкую ягоду с медом, пинает шишку. Топ-топ, на земле остаются четкие следы его ботиночек, и ему весело и не хочется возвращаться, только сладость уже заканчивается и мамка будет ругаться, что опять он дошел до самой кромки, куда ходить нельзя, но так хочется. И вдруг…

И вдруг… я зажмурилась, словно вото-вот увижу это вдруг, пойму, что там произошло и куда делся розовощекий мальчишка с веточкой в руках.

— Держи свою настойку! По глоточку пей, когда сильно в сон клонит, но не больше трех глотков за раз, Ветряна!

Я встрепенулась, осоловело уставившись на травницу. Даже не сразу поняла, что это такое она мне в руки сует. Ах, настойка… ну, да. Разочаровано запихнула склянку в карман юбки, не забыв поблагодарить женщину.

— Чего так долго, — подскочила мне навстречу Ксеня, — одевайся скорее, на вечерню опоздаем!

Сама она уже наматывала на волосы платок, натягивала кожух.

— Давай-давай, шевелись! Не хватало еще по пальцам получить за опоздание! Все уже ушли!

Я схватила свой тулуп, на ходу закручивая косы под платок. Выскочив, мы как раз успели пристроится в хвост процессии, традиционно каждый вечер восхваляющей святых старцев Ордена. Раньше мы ходили вдоль всего приюта со свечами в руках, однако последние годы воск экономили, и в руках послушницы несли еловые и дубовые ветви.

Даже Аристарх, гундосо распевавший псалмы во главе процессии и арея Алфиа, замыкающая, размахивали ветками, как и мы.

Замерзшая процессия, шагающая вдоль здания и размахивающая ельником выглядела столь комично, что мы с Ксенькой привычно захихикали, но тут же сделали серьезные, одухотворенные лица. С одухотворенностью, кажется, переборщили, потому что Алфиа покосилась и взмахнула прутом. Мы вытянулись по струнке и старательно (то есть заунывно) запели вслед за Аристархом. Игуменья Алфиа в отличии от Гарпии, хлыстом не владела, зато в совершенстве владела гибким ивовым прутом, которым с удовольствием хлестала учениц по пальцам за недостаток рвения. да так, что руки распухали до локтей, и пальцы не могли удержать на следующий день перо.

Поэтому пели мы старательно.

За время, проведенное в каморке травницы, ночь уверенно опустилась на землю. В морозном небе мерцали синие звезды, желтая луна таращилась на нас всеми своими пятнами. Где-то в лесу, у елей чуть хрипло и протяжно завыл волк, так четко попадая в такт с Аристархом, словно они на пару тренировались. Мы не удержавшись, прыснули.

Алфиа сверкнула на нас глазами, но тут в ельнике волчий вой подхватили еще с десяток звериных глоток, дикая лесная песня заглушила наши испуганные голоса, Аристарх закашлялся и замолчал. Видимо, не зная как поступить, все-таки теперь уже не понятно кто кому подпевает… да и потом распевать псалмы под волчий вой- это как-то… кощунственно!

Еще несколько зверей завыли справа и слева, создавая весьма неприятное ощущение, что нас окружают. Девчонки сбились с шага, нарушая торжественный строй, боязливо собрались в дрожащую кучу. Аристарх с Алфеей тревожно озирались, не зная, что предпринять. То ли дальше продолжить шествие, то ли плюнуть и спрятаться за каменные стены приюта. Хотелось плюнуть, желание это столь отчетливо читалось на их лицах, освещенных луной, что даже первогодки это поняли.

— Не расходится, — приказала Алфиа, потрясая прутом и тревожно озираясь, — всем стоять! И потрусила к началу процессии, вернее кучки.

— Как волки близко, — тихо сказала Ксеня мне в ухо, — никогда так близко не подходили. Словно прям у ограды воют.

Я кивнула, подула на замерзшие пальцы, непочтительно засунув ветку под мышку. Подруга права, я не помню, чтобы волки так близко подходили к Риверстейну. Иногда, конечно, доносились протяжные волчьи песни, но далеко, в лесу, ближе к Границе.

Я с интересом прислушалась.

— А красиво поют, — удивилась, — с чувством.

— Все-таки ты, Ветряна, скаженная. С каким чувством, это же волки! Жрать они хотят. Вот схрумкали бы пару послушниц, еще пуще б запели. От радости уже!