Попадись ему эта мошенница, он придушил бы ее на месте.

Возможно Паша на самом дела такая не везучая, но стоило Роману только подумать про ее удушение, как Паша сама предстала перед ним. Девушка ругалась с Бобровой.

— Красивое платье, — говорила Светлана, кивая на платье имитирующее кожу змеи. — Решила открыть нам свои истинную сущность?

— Ты так увлеклась разоблачением моей истинной сущности, что совсем забыла о себе. Сколько бы не копировала меня — все равно останешься ничтожеством! — жестко отвечала Паша.

Рому удивил голос Паши, ведь таким тоном она никогда не разговаривала. Девушка повернулась к мужчине боком, не замечая его. И Роман смог разглядеть ее. Ничего мягкого в ее облике не было. Пропала вся нежность с которой Паша обычно смотрела на него. Вместо маленькой недолюбленной и обиженной девочки перед ним стояла расчетливая стерва.

— Это ты ничтожество! — заорала в гневе Света.

— Я никогда бы не оделась так, — ехидно произнесла Прасковья, обходя врагиню и брезгливо трогая ремешки и браслеты, явно копировавшие ее имидж. — Как бы ты не старалась — я все равно останусь оригиналом, а ты лишь моим жалким подобием. Аааа! Ты наверное Ромочку решила так привлечь? Ха ха ха! Он на таких как ты и не посмотрит. Он мой и только.

— Вот же ты гадюка!

— Ну и что? — ничуть не смутилась блондинка, теребя браслетик на запястье. — Я всегда добиваюсь своего.

— Это ты на приближающийся экзамен намекаешь?

— Рома не сможет поставить двойку той, с которой делит постель.

— В этом вся ты! Под любого готова подстелиться, лишь бы получить желаемого!

Как только Бобриха произнесла эти слова, ее щеку тут же обожгла резкая боль от пощечины.

— Рот закрой! Не тебе меня осуждать, поняла? — Прасковья схватила Светлану за волосы. — В любви и на войне все средства хороши.

Рома не мог поверить, что его нежная девочка оказалась такой расчетливой стервой. Ее совершенно не смущал тот факт, что студенты столпились вокруг них и с любопытством ожидали продолжения.

Мужчина невесело усмехнулся. Кто бы мог подумать, что Рома когда-нибудь сам станет предметом спора. Видимо все в этой жизни возвращается, как бумеранг.

— Прасковья! — громко позвал Роман, не желая дальше наблюдать за этим театром.

Девушка быстро отпустила Свету и повернулась к мужчине, успев нацепить на лицо дружелюбную улыбку. Рому очень разозлило быстрая смена ее настроения.

— Надо поговорить, — сказал Костров и направился в свой кабинет, ожидая, что Прасковья последует за ним. — Проходи.

Паша тяжело вздохнув вошла в след за Романом. Мужчина внимательно наблюдал за девушкой, прежде чем начать разговор.

— Ты знаешь, что добро всегда побеждает зло?

— Что? — не поняла Яша. — При чем тут добро и зло?

— А при том, что ты не на ту сторону встала, — спокойно проговорил Роман. — Строя из себя безобидную Белоснежку, внутри ты остаешься злой и противной ведьмой.

— Ром, в чем дело? Почему ты так разговариваешь со мной? — негодовала девушка. Видимо, она даже подумать не могла, что Рома обо всем узнал.

— Нельзя унижать, возвышаясь самой.

— Я не понимаю! — призналась девушка, а Рома грустно усмехнулся. Сейчас Прасковья не была похоже на ту миленькую девушку, которой ему всегда казалось. Он не понимал, где правда, а где обман. Было даже немного обидно, что Паша, хотя сейчас она была Яшей, перестала играть.

— Ты готова съехать от родителей и перестать терпеть тиранию отца?

— Я не могу уехать от них, — нехотя сквозь зубы призналась блондинка. — Ты многого не знаешь.

— Расскажи. — Роман подался вперед, убивая в себе желание обнять змею, которая обвила его так, что было трудно дышать.

— Я не могу. Все слишком сложно. Я не знаю, как тебе рассказать… — сбивчиво заговорила девушка.

— Я все знаю, — перебил ее Роман.

— Что знаешь? — сощурила свои красивые серые глаза Прасковья.

— Знаю про спор. Если ты сдашь экзамен по моему предмету, то вернешь машину и кредитки, так милые твоему сердцу. Да и желание ты выиграла. В этом ты оказалась права — я не смогу поставить «неуд» той, с кем делил постель.

— Рома…,- зашептала девушка, меняясь на глазах, — я…

— Не нужно ничего говорить. В любви и на войне все средства хороши.

— Я…

— Уходи! — разгневался мужчина, указывая на дверь.

— Но, Рома.

— Пошла вон! Все, чего ты хотела — получила. Теперь пожалей меня — угораздило же влюбиться в лживую маленькую сучку.

— Дай мне объяснить! — закричала Прасковья, покраснев.

— Нет! Это последние слова. Убирайся!