225 на караманского— власть в Карамане в эти годы несколько раз переходила из рук в руки. Наместником Карамана был Мустафа, сын Мехмеда II. Наследственным правителем Карамана был Пир Ахмед (умер в 1474 г.), союзник Узуна Хасана. В 1470 г. Караман восстал против султанского наместника. Турецкий великий везпр Рум Мехмед-паша был разбит восставшими и отступил. Султан назначил на его место Исхак-пашу и направил его в Караман. Османские войска заняли глав- пый город Карамана — Леренде. Караманские правители Пир Ахмед-бей и его брат Касим-бей обратились за помощью к Узуну Хасану. Готовясь к решительному столкновению с Османской империей, Узун Хасан направил послов в Вепецию. на Родос и Кипр, а в Караман послал отряд под начальством Зейнель-бея. В 1472 г. па Караман на помощь изгнанным правителям Пир Ахмеду и Касим-бею был послан отряд под начальством Юсуфа-мирзы. Однако близ Коньи, в августе 1472 г. отряд был разбит войсками Мустафы. Юсуф-мирзу взяли в плен, Пир Ахмед бежал к Узуну Хасану, а Касим-бей укрылся в г. Селифке. В 1473 г., как только войска Мехмеда II вернулись в Стамбул, Пир Ахмед присоединился к брату. Только в 1474 г. Караман был снова занят султанскими войсками.

226 ко Арцыцану— Эрзинджан (арм. Ерзинка), город на Армянском нагорье, на р. Карасу, на «большой» западной караванной дороге, к западу от Эрзурума. В 1472 г. город был разорен войсками Узуна Хасана, в 1473 г. — войсками Мехмеда II. Жители бежали еще до подхода войск. Андожелелло рассказывает, что лишь один армянин-священник не захотел покинуть опустевший город. Он остался сидеть на пороге храма с книгой в руках. Старик был убит и город подожжен. Федот Котов называет город — Изырьян, говоря, что от него четыре дня пути до Эрзурума (Котов, с. 57).

227 в Трепизон— Трабзон, порт на южном побережье Черного моря. После ликвидации Трапезундской империи (династия Комнинов) в 1464 г. вошла в состав Османской империи. Союзник и родственник императора Давида, Узун Хасан» пытался дипломатическим путем приостановить поход Мехмеда II на Трабзон, но неудачно. В дальнейшем Узун Хасан продолжал поддерживать связи с недовольными султанским правлепием в Трабзоне. Город разделялся на три главных района: в Ашагы-хисар, нижнем городе, было сосредоточено торговое население,

здесь останавдивались и иностранные купцы; далее следовал Орта-хисар, средний город, здесь находилась главная церковь «Богородицы Златоглавой», обращенной в мечеть; наконец, на горе находилась Юкары-хисар, цитадель, которая прежде называлась акрополем. Здесь помещались бывший дворец Комнинов, ставший ре- зиденцией паши — наместника султана. Сюда, в «город на гору» — было доставлено имущество Афанасия Никитина, подвергшееся обыску (см. прим. 231). В Трабзон путешественник пришел в октябре 1474 г.

228 до Кафы— Кафа (Феодосия), порт на юго-восточном берегу Крыма, колопия

Гепуэзской республики. Ибн-Батута говорит о нем как о порте мирового значения. После присоединения Константинополя к Османской империи (1453 г.) торговля Кафы была стеснена. Кроме того, в XV в. Кафа платила дань крымскому хану. Б начале 70-х гг. XV в. в городе было около 80 тыс. жителей. В Кафе находился консул Венеции. В начале 70-х гг. действия властей Кафы привели к конфликту с Иваном III. Когда крупный караван, принадлежавший богатым горожанам Генуи, по пути в Крым был ограблен кочевниками, кафинский консул решил возместить их потери за счет русских купцов. Бездоказательно заявив, что ограбление совершено подданными Ивана III, он распорядился конфисковать товары русских купцов, находившихся в Кафе. Иван III потребовал возвращения товаров, оцениваемых в 2 тыс. рублей. Кафинские власти ответили отказом, но до окончательного решения дела в Генуе сумму, полученную от распродажи конфискованных товаров, консул распорядился положить на хранение в качестве залога. В 1474 г. Иван III поручил послу Никите Беклемишеву, отправленному к крымскому хану Менгли Гирею для переговоров о союзе, заняться также и кафипским делом. Документы этого посольства, упомянутого на страницах летописи, открывают посольскую книгу, содержащую переписку с Крымом. Никита Беклемишев, выполнявший и прежде дипломатические поручения, выехал из Москвы в марте 1474 г. вместе с послом Менгли Гирея, возвращавшимся в Крым (Сб. РИО, т. 41, с. 8). Беклемишев должен был добиваться у кафинского консула удовлетворения претензий русских купцов, используя при этом влиятельного местного купца Кокоса. Последний не раз оказывал Ивану III различные услуги дипломатического и торгового характера: через него были начаты переговоры

с Менгли Гиреем, а также переговоры о браке дочери манкупского іг^язя, одного из крымских владетелей, со старшим сыном великого князя. В ноябре 1474 г. в сопровождении нового крымского посла Девлет-мурзы Беклемишев вернулся в Москву (ПСРЛ, т. V, с. 32). В это время Афанасий Никитин сошел с корабля па пристали Кафы.

229 иіубаш— су-баши, начальник охраны города, примерно то же, что куттувал в Иране.

230 паша— наместник султана.

231 А обыскивают грамот, что есми пришол из орды Асанбега— султанские власти в Трабзоне сочли русского купца за агента Узуна Хасана, узнав, что он побывал в ставке шаха. Су-баши как начальник городской полиции наложил арест на имущество русского купца и распорядился доставить все вещи наместнику султана. Подозрительность султанских властей и розыск грамот объясняются продолжавшимся состоянием войны между султаном и Узуном Хасаном. Насколько напряженной была обстановка в 1474 г., говорит поведение венецианского посла Амброджо Контарини, который тайно прибыл в нейтральную Кафу; он не решался плыть не только в Трабзон, по в любой другой пункт Черноморского побережья. Когда Контарини добрался до Вати (Батуми), брат капитана, придя на судно и услышав, что «мы собирались в Тину (Атина), подтвердил, что если бы мы туда пошли, то все были бы захвачены в рабство; он знал точно, что в том месте находился турецкий су-баши с конницей, объезжавший по своему обыкновению область» (Барбаро и Контарини, с. 214). Н. И. Прокофьев высказал предположение, что «за грамоты были приняты на пограничной заставе записи, которые Афанасий Никитин вел во время путешествия и которые, по-видимому, были у него отобраны» (Хождение за три моря. М., 1980, с. 16). Однако сам путешественник говорит лишь о том, что у него отняли ценности; по-вйдимому, кое-что из драгоценны^ камней, что еще сохранилось у него: «да обыскали все — что

млочь добренкая, ини выграбили все». Эпизод об ограблении опущен в Троицком изводе, эту фразу сохранил Летописный извод.

232 до Вонады— Вона, порт у мыса Чам, к западу от Трабзона. Черное морс встретило Афанасия Никитина осенней погодой. Сперва все складывалось благополучно, и с попутным ветром корабль, на котором находился Афанасий Никитин, дошел до мыса Чам, лежащего между Трабзоном и Синопом, откуда обычно шли корабли, направлявшиеся в Кафу. Однако буря погнала корабль обратпо. и он смог укрыться от нее лишь в Платане.