Наиболее прагматичными в этой ситуации оказываются девушки, которым замуж вроде рановато, а работать не хочется ввиду отсутствия специальности и квалификации, вот они и продлевают свои школьные годы. Они идут учиться дальше и своей усидчивостью, настойчивостью отбирают значительное число мест у ребят.

Ни работа, ни армия, Сурена не вдохновляли, вообще труд на государство, на какое-то общественное благо, никогда не культивировался на Кавказе и Закавказье. Посему стремление передать его в чужие руки, а самому заняться благами для себя и своей семьи, было более почетным.

Уйти от армии можно было тремя путями: откупиться, поступить в институт, пуститься в бега. С трудом обеспечивающие жизненный уровень, характеризующийся формулой «не хуже других», мать и отчим насилу сводили концы с концами, поэтому ни о каком откупе не могло быть и речи.

Сурен, посчитав, что бегство от армии может быть вторым этапом избавления, выбрал пробный шар – институт. Осталось выбрать куда пойти. Требования: большой город, но не Москва, низкий конкурс, преимущество юношей, заинтересованность в приеме и удержании их на учебе вплоть до второгодничества, наличие стипендии на первом этапе и обязательно общежитие. Все остальное значения не имело, так как учиться до конца, получать специальность, а тем более работать по ней, он не собирался. Выбор пал на Ленинград. Он с блестящими трояками поступает учиться на библиотекаря.

Так началась студенческая жизнь в группе из трех ребят и двадцати двух девушек. Обламывать свои зубы о гранит науки Сурен не хотел, зато очень быстро довел до ушей преподавателей и одногруппников историю о трудной и необеспеченной жизни, заставляющей много трудиться, чтобы выжить. Сил заниматься хватило только на неполный первый месяц. Общие лекции на потоке, сводные по две – три группы посещать не хотел и очень быстро научился прощать себе эти прогулы.

Прогулы старательно камуфлировались, а незнание предметов списывалось на трудности усвоения из-за плохого знания русского языка и тяжелой трудовой жизни.

После первого месяца учебы исчезли даже самые незначительные усилия в учебе. На первой же сессии после полнейшего провала на экзаменах, из жалости всеми преподавателями, были выставлены цельнотянутые трояки, он понимал, что повторения такой сессии быть не может, поэтому перед второй сессией он оформил академический отпуск, подаривший еще год отсрочки от армии и бесплатную крышу над головой.

В общежитии, по договоренности с комендантом, Сурену была выделена маленькая комнатка на одного, которая раньше была кладовкой. Сделано это было для того, чтобы он не доставлял неудобств соседям по комнате своеобразным режимом и образом жизни.

На третий год не начатое высшее образование оказалось законченным. Но за это время очень много воды утекло.

Единственным знаменательным в биографии Бориса Петровича Калинкина оказалось то, что он родился в один день и один год с так же неизвестным тогда Биллом Клинтоном. К сожалению, сюжету Марка Твена по книге «Принц и нищий», не суждено было сбыться, так как их судьбы были надежно разделены океанами, идеологиями, мировоззрениями и не могли пересечься.

Обычному ребенку, обычных родителей, рожденному в центральной России в послевоенные годы была приготовлена прямая советская дорога. Сначала надо было «учиться, учиться и еще раз учиться…». Все это надлежало делать с энтузиазмом и небольшой степенью политизации, как-то вступлением в октябрята, пионеры, комсомольцы. А дальше начиналась жизнь, отбор и судьбы, у кого они не были сделаны родителями.

В средних и малых городах общеобразовательный уровень населения был ниже, чем в крупных городах и инженеры в них чувствовали себя более уверенно, имели лучшие перспективы в жизни, по сравнению с рабочими, что и рекрутировало детей на получение образования. Не озвучиваемое вслух нежелание родителей видеть своих детей на физической, порой грязной и тяжелой повседневной работе, заставляло их воздействовать на детей и делать все возможное и невозможное для реализации этих целей.

В отличие от перегретых южных народов с расплывшимся от солнца моральным обликом, большинство жителей России искренне верили в светлое будущее и десятилетиями трудились на благо государства, едва дотягивая от зарплаты до зарплаты. Это было массово, это было почетно, это было по-государственному морально.

Первое самостоятельное решение было им принято в четырнадцать лет, по причине ущемленного подросткового самолюбия. На выпускном вечере, посвященном получению свидетельства о неполном среднем образовании, классная руководитель раздавала всем советы и прогнозы на дальнейшую жизнь. Когда дошла очередь до круглого троечника Калинкина, не проявлявшего рвения ни в чем, что связано со школой, прогноз был как бесконечная, слякотная осень: домучай, отслужи, работай. Даже особенно и в восьмой класс не приглашали. Подумаешь. Ну и не надо.

Решение принято, собраны документы, горный техникум ждет еще одного дитя подземелья. По дороге встретил одноклассника, который сообщил, что он там был, документы уже не принимают. Разворот на сто восемьдесят градусов, на автобус в обратном направлении и через полчаса документы в строительном техникуме. Полуторамесячная средненькая работа с учебниками и учащийся первого курса готов к овладению науками. Возможность получать стипендию, заставляет поднять на необходимый для этого уровень нижнюю планку успеваемости. Полное отсутствие амбиций и нежелание убиваться в учебе, создает верхний предел успеваемости. Так болтаясь между верхним и нижним уровнем, проходит четыре года учебы и приходит квалификация техника-строителя.