Жрец Орос называет нашу проводницу Посланницей и Мечом. значит, она исполнительница чьей-то воли. Но чьей – не своей ли собственной? Уж не та ли она, кого мы ищем, – сама Айша! Почему же эта мысль отзывается во мне дрожью, ведь если она и впрямь Айша. значит, мы достигли наконец своей цели, наши поиски окончены. Не потому ли я трепещу, что в этом существе есть что-то устрашающее, что-то сверхчеловеческое? Если в эти пелены закутана Айша, то не та Айша, которую мы знали и боготворили, – совсем иная. Я хорошо помнил Ту-чье-слово-закон в се белых покрывалах и как еще задолго до того, как она открыла свое несравненное лицо, мы уже догадывались о ее красоте и величии, ибо никакие покрывала не могли притушить сияние ее жизненной энергии и воплощенной красоты.

Но это существо? Я не решался довести свою мысль до ее логического завершения. Конечно же, я ошибаюсь. Орос, несомненно, сказал правду – это полусверхъестественное существо, обладающее удивительными способностями; несомненно, и то, что она приходила посмотреть на нас, чтобы затем рассказать о своем посещении Той (или Тому), кто наделил ее подобными способностями.

Успокаивая себя этими размышлениями, я снова уснул: в конце концов утомление пересилило все мои сомнения и страхи. Утром, когда эти чувства утратили свою остроту, я решил, по разным соображениям, ничего не говорить Лео. И несколько дней придерживался этого решения.

Когда я проснулся, было уже совсем светло, у моей кровати стоял жрец Орос. Я сел и спросил, который час, он, улыбаясь, тихо ответил, что уже позднее утро, добавив, что он пришел вправить мою сломанную руку. Только тогда я понял, что он говорит так тихо, чтобы не разбудить Лео.

– Ему надо хорошенько отдохнуть, – сказал жрец, снимая с моей руки повязку. – Он перенес много страданий, и, – добавил он многозначительно, – возможно, ему придется перенести еще больше.

– Что ты имеешь в виду, друг Орос? – резко спросил я. – Ты же сказал, что на этой Горе мы в полной безопасности.

– Я сказал тебе, друг… – Он вопросительно посмотрел на меня.

– Меня зовут Холли.

– Я сказал, друг Холли, что ваши тела в безопасности. Но я ничего не говорил об остальном. Человек не только плоть и кровь. У него есть и ум и душа, – и они не защищены от ран.

– И кто же может их ранить? – спросил я.

– Друг, – ответил он серьезно, – ты и твой спутник – в заколдованной стране; будь вы случайно забредшими сюда скитальцами, вы были бы уже давно мертвы, но вы не случайные скитальцы, вы стремитесь сбросить покров с вековых тайн. Об этом здесь знают, и, возможно, вы достигните цели. Но то, что вы обнаружите, сбросив покров, может не только ввергнуть вас в отчаяние, но и поразить безумием. Скажи, вы не боитесь?

– Не очень сильно, – ответил я. – Мы с моим приемным сыном видели много необыкновенного и странного и, как видишь, остались живы. Мы видели величественное сияние Источника Жизни, были в гостях у Бессмертия, наблюдали, как Смерть все-таки восторжествовала над Бессмертием, хотя и пощадила нас, смертных. Пристало ли нам праздновать труса? Нет, мы должны шествовать навстречу своей судьбе.

Слушая меня, Орос не выказывал ни любопытства, ни изумления, как если бы я сообщал ему нечто уже известное.

– Хорошо. – Он улыбнулся и почтительно склонил бритую голову. – Через час вы отправитесь навстречу своей судьбе. Прости меня за предупреждение – мне было велено предостеречь вас; возможно, чтобы испытать вас. Нужно ли повторить это предупреждение господину?.. – И он опять посмотрел на меня.

– Лео Винси, – подсказал я.

– Лео Винси, да, Лео Винси, – повторил он, как будто уже знал имя, но оно выскользнуло у него из памяти. – Но ты не ответил на мой вопрос. Следует ли мне повторить предупреждение?

– Я думаю, нет никакой необходимости; но ты можешь это сделать, когда он проснется.

– Я, как и ты, думаю, что это излишне, ибо – прости за сравнение – если уж волк не боится, – он посмотрел на меня, – то тигр, – тут он перевел взгляд на Лео, – и подавно не испугается… Смотри, опухоль спала, раны подживают. Сейчас я завяжу руку, и через несколько недель кость будет такой же крепкой, какой была перед тем, как ты встретился с Ханом Рассеном и его псами… Кстати, ты скоро его увидишь – его самого и его прелестную жену.

– Увижу его? На этой Горе мертвые воскресают?

– Нет, но некоторых приносят сюда для погребения. Это привилегия правителей Калуна; и по моим предположениям, Хания хочет также задать кое-какие вопросы Оракулу.

– Кто этот Оракул? – с любопытством спросил я.

– Оракул, – уклончиво ответил он, – это Голос. Так было всегда.

– Да, Атене мне говорила, но если есть Голос, должен быть и Говорящий или Говорящая. Не та ли это, кого ты называешь Матерью?

– Возможно, друг Холли.