Отправились в самоволку вчетвером – именно на стольких хватило одежды. У бабушек раздобыли за махорку самогон. Само собой, не выпили – принесли в госпиталь. И устроили после ужина легкий сабантуй.

В разгар пьянки, правда, – тихой, в палату ворвался разгневанный начальник госпиталя. Самогона уже не было, только пустые емкости. Он кричал, что «завтра же всех к чертовой матери на фронт выпишу», ногами топал. А что, собственно, он может? На фронт мы и без него угодим. Улегшись, мы потравили скабрезные анекдоты и – спать.

Наутро после завтрака в палату вошел молодой – лет тридцати – майор. Все притихли, думая, что начальник госпиталя нажаловался в НКВД. Однако дело повернулось совсем другой, неожиданной стороной.

– Танкисты есть? Ну – из выздоравливающих?

Отозвались двое – я и еще один танкист, Сергачев, лежавший в углу. Он получил сильные ожоги рук, но они уже почти затянулись. Повезло парню в том последнем бою – весь экипаж в танке сгорел, он один успел выскочить. Промасленная и пропитанная топливом одежда вспыхнула мгновенно, и пока он ее срывал с себя, обжег руки.

Майор подошел сначала к нему:

– Как чувствуешь себя, танкист?

– Уже ничего. – Раненый повертел перед собой вытянутыми руками.

– На каких танках воевал?

– На БТ.

– Сгодится, – сказал майор, записывая фамилию танкиста.

Затем подошел ко мне:

– Как здоровье?

– Спасибо медикам, хожу вот, скоро и бегать буду.

– Т-34 знаешь?

– Воевал на нем, подбит был.

Майор обрадовался мне, как брату:

– Кем воевал?

– Командиром танка – сержантом был.

– Фамилия?

– Колесников.

Майор черкнул на бумажке и мою фамилию.

– С ранами-то как? Выписать смогут?

– Да я уже почти здоров.

– Ко мне пойдешь?

Мне было все равно – куда, но в пехоту, понятное дело, не хотелось.

– Пойду.

– Вот и славненько. Я – к начальнику, готовься.

Майор ушел. А чего мне готовиться? Вещей нет, одежды – тоже. Даже документы мои, как я позже узнал, и те были в канцелярии, у писаря. Но майор оказался мужиком пробивным.

Через полчаса в палату зашла медсестра.

– Колесников, Сергачев – на выход, к писарю.

Нам отдали наши красноармейские книжки, справки о ранении. Потом мы пошли к старшине в каптерку. Нас переодели в старенькую форму – «б / у», выдали сапоги. И еще – сухой паек на дорогу, ценность немалая по нынешним временам: по булке ржаного хлеба и по две банки тушенки.

Майор терпеливо ждал нас у входа. Всего танкистов оказалось четверо – готовый экипаж.

– Садитесь в грузовик, сейчас заскочим в полк, а оттуда – на завод.

– Какой завод? Мы не на фронт разве?

– Танки будем из ремонта получать.

В полку в наш «ЗИС-5» сели еще полтора десятка бойцов, и мы выехали из Можайска в восточном направлении.

Куда мы следуем, я не знал, оставалось только гадать и ждать. По широкой дороге в обоих направлениях двигалась военная техника, прижимаясь к обочине, шли строем люди в шинелях и в гражданском – видно, ополченцы. Часто приходилось останавливаться, пропуская следовавшие рядами колонны.

Слева показалась Кубинка. Здесь – танковый полигон одного из НИИ, проводят испытания танков перед запуском в производство, а также противотанковых средств. Проехали мимо.

Вот показалась длинная, скрывающаяся за дальним лесом, гряда серой земли и пестрые фигурки людей – множество женщин в косынках и подростков стояли ярусами на склоне широкого рва, перекидывая лопатами землю наверх. Через некоторое время показался второй ров, здесь людей было поменьше. Я понял – впереди Москва.

Объехав столицу стороной, мы выехали на Владимирскую трассу – эти места были мне знакомы. Майор остановил грузовик. Подкрепились «сухпаем» и – снова в путь. Вот и Владимир позади. Проехали мост через Клязьму. Слева и справа дорогу обступали леса. Так мы ехали на восток, делая короткие остановки днем и пережидая ночи, два дня. На третий день показались пригороды большого города. Это был Горький.

И сразу – на бывший судостроительный завод.

В углу заводской территории, у забора, стояли четыре танка Т-34, явно видавшие виды.

Майор распределил танкистов по экипажам, велел осмотреть танки. Нашему новому экипажу он представил меня как командира.

Нам досталась правая в ряду «тридцатьчетверка». Мы подошли к свежевыкрашенной зеленой краской боевой машине. «Ну, здравствуй, стальной друг! Досталось тебе, видать, отведать крупповских «гостинцев»! Выдержал и – снова в строю!» – Я положил ладонь на холодную броню грозной машины.