Речь его становится таинственной, в ней слышны зловещие призвуки. Но НОЧНОЙ ПОРТЬЕ этого не замечает. Благодаря богатому опыту общения с постояльцами, которые среди ночи останавливаются у стойки поговорить о себе, у него выработалась безотказная техника самозащиты. Он делает вид, будто покорно, любезно, даже сочувственно слушает, а сам отключается и остается глух ко всему, кроме прямо обращенных к нему вопросов, а бывает, что не слышит и их. ЭРИ думает, что произвел на него впечатление.

Ну, да у меня, черт побери, всегда шарики вертятся, трезвый ли, пьяный—не важно. Я им не дурачок какой-нибудь. Так что я говорил? Да, про запой. Закутил так, что небу было жарко. Ты бы посмотрел, какую блондинку я позапрошлой ночью отхватил. Обобрала меня до нитки. Блондинки—моя слабость. (Замолчал и смотрит на НОЧНОГО ПОРТЬЕ с презрительной насмешкой.) Ты небось женат, а?

НОЧНОЙ ПОРТЬЕ (которому давно уже безразлично, тактичные вопросы ему задают или бестактные). Да, сэр.

ЭРИ. Так и знал! Я готов был поставить десять против одного. Вид у тебя такой, сразу скажешь. И у Хьюи такой был. Может, в этом и все сходство между вами. (Презрительно хмыкает.) И детишки, поди?

НОЧНОЙ ПОРТЬЕ. Да, сэр. Трое.

ЭРИ. Ну, брат, тебе еще похуже, чем Хьюи. У него только двое было. Трое, надо же! Н-да, вот к чему приводит неосторожность. (Смеется.)

НОЧНОЙ ПОРТЬЕ, как положено, улыбается постояльцу. Поначалу он немного обижался, когда слышал от постояльцев эту затертую шутку, в первый раз лет, наверное, десять назад—ну да, старшему, Эдди, теперь одиннадцать—или, может быть, двенадцать?

(Продолжает великодушно и дружелюбно.) Что ж, семейная жизнь, она, наверно, тоже не такая уж пакостная, если кто, конечно, для нее создан. Хьюи вот, например, ничего, терпел, хотя жена у него, если хочешь знать мое мнение, настоящая сука. Да нет, не в том смысле, что гулящая. С ее физией и фигурой на нее разве что слепой бы польстился.

НОЧНОЙ ПОРТЬЕ находит, что уже слишком долго простоял на ногах, они у пего начинают болеть. Хорошо бы, 492-й замолчал и ушел спать, тогда он сможет сесть и будет снова слушать шумы улицы и ни о чем не думать.

(Оглядывает его с насмешливым самодовольством.) Тебе сколько лет-то? Погоди! Сейчас сам определю. На вид лет пятьдесят с гаком, но ставлю десять против одного, тебе сорок три, ну, может, сорок четыре.

НОЧНОЙ ПОРТЬЕ. Мне сорок три года. (Растерянно.) А может быть, сорок четыре.

ЭРИ (довольный). Видел? В самую точку! Я, брат, на этом зарабатывать могу. Ты бы посмотрел, до чего на меня бабы обижаются, если я за них берусь. Ты как Хьюи. С виду ему было за пятьдесят, а на самом деле сорок три. Мне лично сорок пять. Не скажешь нипочем, верно? Девочки мне больше сорока почти никогда не дают.

НОЧНОЙ ПОРТЬЕ переступает с ноги на ногу и прислоняется к стойке. Может быть, те туфли с супинаторами, которые сейчас рекламируют ...но они стоят восемь долларов, так что нечего и думать... Вот в рай попадешь, там получишь.

(Опять меряет его дружелюбным циничным взглядом.) Еще одно пари насчет тебя. Родился и вырос в глубинке, в маленьком городке. Точно?

НОЧНОЙ ПОРТЬЕ (вяло, но все же защищаясь). Вообще-то я родом из Сагино, штат Мичиган, но так давно живу здесь, в Большом городе, что считаю себя коренным ньюйоркцем.

Для него это длинная тирада, и он сам печально удивляется, зачем было ее произносить.

ЭРИ. Ну, за эту отгадку мне медаль не полагается. Почти что все мои знакомые на Бродвее — а я знаю, можно сказать, всех до одного — понаехали из малых городов. Взять вот меня. Ты в жизни не догадаешься, а ведь я увидел божий свет в городе Эри, штат Пенсильвания... Смех, да и только, а? Эри, штат Пенсильвания. У меня зато и прозвище такое. Все меня так и зовут: ЭРИ. И ты тоже, приятель, говори мне «Эри», не то я не буду знать, что ты ко мне обращаешься.

НОЧНОЙ ПОРТЬЕ. Ладно, Эри.

ЭРИ. Молодчага! (Усмехается. ) Но это еще не все, смейся дальше: Смит—моя настоящая фамилия. Умора, а ? Бродвейского парня зовут Смитом, и это его настоящая фамилия! (Объясняет, чтобы не было недоразумения.) Я про этот городок Эри, штат Пенсильвания, мало что помню, да и помнить не хочу, сам понимаешь. Дрянной городишко. Кончил неполную среднюю школу, и сразу меня папаша на работу определил к себе в бакалейный магазин. Вшивая работенка. Я до восемнадцати лет перемогался—и давай бог ноги.

НОЧНОЙ ПОРТЬЕ, как оплывшая восковая фигура, распластался по стойке. Раньше, пока он не научился эффективно отключаться, он больше всего боялся именно этого: постояльца, рассказывающего историю своей жизни. Он сосредоточивает внимание на своих ноющих ступнях.

(Со смешком продолжает.) К слову о женах, я из-за этого-то как раз и дал стрекача. Чуть было не сволокли меня под дулом пистолета к венцу с одной тамошней. Единственный раз, что я едва не попался на удочку. Девка та, Дейзи ее звали, дурочка такая была, общедоступная. С ней кто только не развлекался. И вдруг в одно прекрасное утро оказывается, что у нее будет ребенок. У меня и в мыслях не было, что она на меня покажет. Как я это дело понимаю, она знать не знала, кто виновник, и устроила сама с собой лотерею. Написала на бумажках тысячу имен, всех, кого припомнила, положила , в шапку, стала тянуть, и попался я. Ну, она сказала мамаше, мамаша— папаше, а папаша явился по мою душу. Да только не на того напали. Я и тогда уж соображал что к чему. Дал деру. Рванул в Саратогу скачки смотреть. Я еще в Эри начал ставить на лошадей, хотя тогда еще ипподрома в глаза не видел. С тех пор тем и промышляю. (Хвастливо.) И дела у меня идут неплохо, брат. Случалось, отхватывал такой куш, что до сих пор наши между собой вспоминают. При больших деньгах бывал. Много раз. И еще буду. А порой круто приходится—ну так что ж? Я всегда выкручусь. Если лошади не по-моему бегут, есть лотерея и покер. А если с ними не ладится, есть еще кости. Ну а если не везет кругом, я всегда могу разжиться монетой, выполняя небольшие порученьица, о которых не буду распространяться, их как раз дают тем, кто умеет держать рот на запоре. Так что я живу неплохо, приятель. Очень даже неплохо, можно сказать.