– Завтра мы увидимся, или «Скоро вы с наслаждением выпьете вина, чтобы войти в рай».

– Уйдем, брат, – сказал Вульф, – потому что взгляд на эти ковры нагоняет на меня сон, а вино в кубках блестит, точно глаза девушек из-под белых покрывал.

Они пошли в ту сторону, откуда слышался грохот водопада, и омыли чистой водой лица и головы.

– Это получше их вина, – сказал Вульф. Увидев же еще закутанную женщину, белевшую, как привидение, на залитом лунным светом лужке, д'Арси двинулись дальше; наконец они вышли на площадку, где не было ни ковров, ни спящих, ни женщин с кубками.

– Теперь, – сказал Вульф, останавливаясь, – объясни мне, что все это значит?

– Разве ты глух и слеп? – спросил Годвин. – Разве ты не видишь, что этот демон ослеплен Розамундой и хочет жениться на ней?

Вульф с громким стоном проговорил:

– Клянусь, раньше я отправлю в ад его душу, хотя бы нам самим пришлось пойти туда же.

– Да, – ответил Годвин, – я видел, что ты готовился убить его, но помни, что это было бы гибелью для нас всех. Подождем наносить удар… В числе других украшений на поясе Розамунды я видел кинжал, осыпанный драгоценными камнями; в случае нужды она сумеет обратиться к его помощи.

Разговаривая, братья подошли к поляне и остановились. И вот из тени большого кедра показалась одинокая женщина в белом платье.

– Уйдем, – шепнул Вульф, – еще одна колдунья с проклятым кубком.

Но раньше, чем братья успели повернуться, белая тень подскользнула к ним и быстро сбросила покрывало. Это была Масуда.

– Идите за мной, братья Петер и Джон, – с тихим смехом шепнула она. – Мне нужно поговорить с вами. Что такое?.. Вы не хотите пить? Хорошо, это благоразумнее. – И, выплеснув что-то из кубка на землю, она пошла вперед. Молчаливая Масуда то показывалась на открытых пространствах, то исчезала в густом мраке, под ветвями кедров. Так она довела рыцарей до обнаженной скалы, стоящей на краю пропасти. Рядом с этим утесом поднимался высокий курган, какой древние насыпали над своими умершими. В кургане виднелась дверь, хитро закрытая кустарниками. Масуда сняла ключ со своего пояса и, оглянувшись, чтобы видеть, не наблюдает ли за ней кто-нибудь, открыла массивную створку.

– Войдите, – сказала она, пропуская вперед братьев. Они вошли и услышали, как позади них закрылась дверь. – Теперь мы, я думаю, в безопасности, – продолжала Масуда, – но я проведу вас в освещенное место.

И, взяв обоих д'Арси за руки, она повела их по легкому наклону, наконец братья увидели лунный свет, который помог им рассмотреть, что они были подле входа в пещеру, окаймленную кустами. Из глубины пропасти к этому отверстию поднималась гряда или выступ скалы, очень узкий и очень крутой.

– Это единственная дорога из цитадели, кроме моста, – сказала Масуда.

– Плохой путь, – заметил Вульф, глядя вниз.

– Да, а между тем лошади, привыкшие ходить по крутизнам, пройдут и здесь. У подножия этого утеса дно рва. В миле от гряды, с левой стороны, начинается ущелье, которое постепенно поднимается и ведет к горным высотам и… к свободе. Не хотите ли сейчас уйти этим путем? К заре вы можете быть далеко.

– А где же будет тогда Розамунда? – спросил Вульф.

– В гареме властителя Сипана, – спокойно ответила она.

– О, не говорите этого, – вскрикнул Вульф, сжав ей руку. Годвин молча прислонился к стене пещеры.

– Зачем скрывать? Разве вы не видите сами, что он очарован ее красотой, как и… другие? Слушайте: несколько времени тому назад великий Сипан потерял свою королеву… Каким образом – незачем спрашивать; говорят, она ему надоела. По закону он печалится о ней месяц, от полнолуния и до полнолуния; в день же, который настанет после полнолуния, то есть на третье утро после сегодняшней ночи, он получит право снова жениться, и я думаю, отпразднует свадьбу… Но до тех пор ваша сестра останется в такой же безопасности, как была в то время, когда она сидела у себя дома в Англии, а Салахеддину еще не грезились вещие сны.

– Значит, – сказал Годвин, – после этого срока она должна или бежать, или умереть?

– Есть и третий выход, – пожимая плечами, заметила Масуда, – она может сделаться женой Сипана.

Вульф пробормотал что-то сквозь зубы, потом с угрозой подошел к Масуде и сказал:

– Спасите ее или…

– Остановитесь, пилигрим Джон, – со смехом сказала она, – если я спасу ее, что сделать очень нелегко, то уж, конечно, не из страха перед вашим длинным мечом.

– Ради чего же, госпожа Масуда? – печально спросил Годвин. – Ведь если бы мы даже могли предложить вам денег, то, конечно, это было бы бесполезно.

– Я рада, что вы избавили меня от такой обиды, – с горящими глазами сказала Масуда, – потому что тогда все окончилось бы. Однако, – прибавила она спокойнее, – видя, где я живу, что я делаю, чем кажусь, – она взглянула на свое платье и пустой кубок в руке, – вы могли предложить мне золото.

Но слушайте и не забудьте ни одного моего слова. Теперь вы в милости у Сипана, так как он считает вас братьями госпожи Розамунды, а не людьми, добивающимися ее руки; едва истина обнаружится – вы погибли. То, что знает франк Лозель, может узнать и аль-Джебал… если они встретятся. Пока вы свободны, завтра, во время поездки верхом, заметьте положение большого утеса подле кургана; заметьте дорогу к нему со всех сторон, чтобы найти его даже в темноте. Завтра, когда взойдет луна, вас проведут к узкому мосту; приучитесь не бояться его при неверном свете месяца. Убрав коней, придите снова в сад, проберитесь тайком сюда. Стража пропустит вас, думая, что вы только хотите выпить по кубку вина по обычаю наших гостей… Войдите в пещеру, вот ключ от двери, и, если меня еще не будет здесь, подождите. Тогда я скажу вам, что задумала, мне нужно обсудить мой план. Теперь же поздно, идите.