Наконец, Василина сменила тактику - просто накинула полотенце на перепончатую, спеленала, и вылезла на всеобщее обозрение. Народ зааплодировал, как после хорошей премьеры, подруга раскланялась, секунду подумала, что делать с орущим комком, сделала пару шагов в сторону официантов и быстро сунула трепыхающийся сверток одному из них, тот заорал фальцетом (официант заорал) и, не удержав ношу, уронил.

Чайка, почувствовав свободу передвижения, начала кидаться на обслуживающий персонал в длинных передниках, к режущим воплям пернатой добавился еще ор преследуемых ею официантов, которые ловко лавировали между столиками с посетителями.

– Пипец, - выдохнула запыхавшаяся подруга, - может, пойдем в другое место? Если эта стерва за них взялась, то обеда мы точно не дождемся, пока она не успокоится.

Я только махнула утвердительно головой, смеяться уже не было сил, пожалела, что не запечатлела всю эту картину на фотоаппарат. На выходе нас поймал хозяин ресторана, рассыпался извинениями, вернул за наш столик, пообещал вкусно накормить, и за счет заведения, одарил нас бутылкой шампанского.

Официанты, наконец, донесли до мозга перепончатой, что ей тут не рады, и та недовольно ушлепала на другую сторону улицы.

Нам разлили шампанского, приняли заказ, пришло время ритуального созвона с домочадцами, а у меня, к тому же, их еще и прибыло. Настроившись на итальянских родственников, набрала номер Андреа, и сразу же пришлось отодвинуть трубку от уха, эмоционально братец оглушал.

– Привет, я только что думал о тебе, и ты сразу позвонила.

– Да ты телепат, - похвалила я.

– Ты в какой гостинице будешь останавливаться? Давай я тебе дам адрес, где я забронировал себе номер. Завтра к вечеру мама прилетит. У меня еще три дня есть, я хочу их все с тобой провести, но все не получится, потому что мама хочет еще со мной погулять.

Ну да, а без мамы, итальянский мужчина и не мужчина вовсе. Я записала адрес гостиницы, пообещала, как только заселимся сразу же отзвониться и завтра в восемь вечера торжественный ужин в ресторане с мамой, не-не, ни так… ужин в ресторане с МАМОЙ!!! Мама, для итальянского мужчины – это все, после футбола.

– Я хочу купить тебе какой-нибудь подарок, только не знаю какой, мама сказала, что лучше сходить с тобой, и ты сама выберешь. Я очень соскучился по тебе, постоянно думаю и думаю. А ты обо мне думала? Я думаю, что все же думала, потому, что я чувствовал, что думаешь…

Минут через десять распрощалась и положила трубку, надо немного проветрить голову после выплеска Андреа, до чего же темпераментный мачо.

Василина в это время общалась с родителями, делясь дальнейшими планами на ближайшую нашу жизнь.

Мои родители «порадовали» тем, что бабушка вдруг ни с того, ни с сего настроилась очень решительно поговорить с внучкой, чего-то она там вспомнила о старшей Василисе, что поведает мне и только мне. После такого, мне уже не сильно хотелось общаться с бабулей, да и горячее принесли. Подождет бабуля со своими тайнами.

Подруга тоже закончила разговор, и мы приступили к трапезе, первая вилка со спагетти попала в рот, раздалось дуэтное мычание, символизирующее экстаз от принимаемой пищи, и тут позвонил мужжж, мы враз усмехнулись. Умеет же человек выбрать момент. Василина неторопливо приложила салфетку к губам.

– Два дня не звонил, видимо, его уже распирает от наставлений для меня, - сняла трубку и ласково пропела, - дааа?

– Привет, - растерялся муж.

– Добрый день, - улыбнулась подруга своему хорошему настроению.

– У тебя что-то случилось? – напрягся муж.

– А должно?

Муж помолчал, видимо соображая, с чего начать разговор.

– А ты там чем занята? – с подозрением отнесся он к такой душевности жены.

– Обедаю.

– Тут эта… вообщем, - помялся, - а как ты себя чувствуешь?

– Ты знаешь, у меня тут обед остывает, позвони с вопросами в другое время, - и положила трубку, сразу же отключив звук.

Надо же как хорошо она супружника знает, телефон начал вибрировать через мгновение, минут через десять пошли смс-ки. Василина спокойно наслаждалась обедом. Я с удивлением поглядывала на нее, что-то все же в ней менялось, появилась еще пока шаткая уверенность в себе, своих желаниях, своих силах, своей жизни. Она словно на тонком льду, до конца не верит, что может пересечь зимнюю реку, покрытую льдистой корочкой, ступает и проверяет, делает шаг дальше. Но это ничего, главное, что она поймала это ощущение, где она права, и как отвечать за все то, что делаешь, и что никому и ничем не обязана.

Допили шампанское, рассчитались за обед, я нагнулась за сумкой, лежащей на полу, и под скатертью нашего столика увидела знакомую перепончатую лапу. Да быть такого не может! Им что тут медом помазано? И ведь не видели, когда она сюда пробралась.

– Васен, тут твоя подружка попрощаться зашла, - сдерживая смех, оповестила приятельницу.

– Ты моя-то, - умилилась Василина, заглянув под стол, - ну, извини, все съели, вела бы себя прилично с самого начала, то и тебе что-нибудь перепало.