Офицер, не первый раз выполнявший подобные задания Розена, молча склонил голову...

Появившаяся за спиной погоня не удивила Дмитро. Подскакав к Ганне, он наклонился к ней.

— Панночка, на хвосту шведы. А потому гони что есть духу по этой тропе вперед, она выведет тебя к нашим лодкам. Там сейчас всего пяток казаков, и им не по силам сдюжить с тяжелой чайкой, но при них имеется легкий челнок, с которого они ловят рыбу. Скажешь, что я велел им вместе с тобой уходить на тот берег.

— А как ты? — с тревогой спросила девушка, бросая взгляд на плотную группу шведских кирасир, несущихся вслед за ними. — Может, бросим коней и уйдем с тропы в лес?

— Кругом болота, сразу завязнем. Да и лес зимой не товарищ. Голо все и открыто, а от луны и снега светло как днем. Так что не теряй понапрасну времени и скачи. Прощай и не поминай лихом.

Дмитро стегнул лошадь Ганны нагайкой. Натянул одной рукой поводья своего коня, а другой перебросил из-за спины на грудь мушкет. И тотчас рядом загремели выстрелы запорожцев...

Закусив удила, кони вынесли Дмитро и четырех уцелевших в перестрелке казаков на днепровский берег, возле которого мерно покачивались на тяжелой осенней воде чайки. Снег подле лодок был истоптан лошадиными копытами, их следы вели в заросли верболаза, густо покрывавшего берег. Челнок, на котором должна была уплыть Ганна, виднелся возле борта одной из чаек. У Дмитро похолодело в груди. Неужто шведы перехитрили его, пустив погоню не только за ним, но одновременно и сюда, к лодкам? И покуда он с казаками сдерживал на тропе кирасир, другой шведский отряд успел выйти к чайкам и захватил Ганну?

Но что бы ни случилось, разговор с врагом может быть только один. Сотник положил на согнутую руку ствол пистолета, начал целиться в вылетевшего вслед за ним на берег рослого кирасира. Вдруг из кустов верболаза, охватывавшего с двух сторон тропу, грянул дружный мушкетный залп, сразу уполовинивший число преследователей. Не успел удивленный Дмитро прийти в себя, как из кустов вырвалась лавина всадников и с пиками наперевес помчалась на кирасир. В переднем из своих нежданных спасителей сотник узнал донского атамана Сидорова. Разрядив пистолет в шведа, Дмитро выхватил из ножен саблю и с криком бросился в гущу схватки...

Пока казаки собирали после боя трофеи и ловили в лесу разбегавшихся коней уничтоженного шведского полуэскадрона, Дмитро с Сидоровым присели на скамье одной из чаек.

— Откуда взялся, друже? — поинтересовался сотник.

— Прямиком от Мазепы. Погостевал у его ясновельможности три дня и распрощался с ним. Красиво говорит гетман, многое сулит, да уж больно лукав. Слушаешь его, а сам думаешь: тот ли он человек, с которым можно связывать свою судьбу? То ли он действительно печется о казачестве и готов встать на его защиту, толи в его голове лишь одна думка — как стать украинским королем, и ради этого он готов на союз с самим дьяволом. Ох и темна его душа...

— А разве иное говорил я тебе?

— Чужие слова — одно, а свое ухо и глаз — другое. Не я один, многие казаки не могут понять, чего ждет гетман, когда шведский король и московский царь схватились друг с другом на самых рубежах Украины. Не желая сидеть без дела, добрая сотня казаченек увязалась со мной от Мазепы на Запорожье. Прикинул я, что и ты сейчас должен возвращаться с невестой на Сечь, и решил снова пристать к тебе. Разыскал твой след без труда, но на хуторе останавливаться не рискнул: шведы могли принять моих донцов за царских казаков. А потому стал поджидать тебя у чаек. Как видишь, не напрасно.

— За выручку, друже, спасибо, а вот насчет возвращения на Сечь... — Дмитро тронул кончики усов, глянул на атамана. — С рассветом из хутора пожалуют мои запорожцы, вот тогда все и обговорим. А сейчас было бы не грешно и поспать...

Едва над рекой начал исчезать утренний туман, на тропе появилась шумная ватага сечевиков, следующая за двумя доверху нагруженными возами. Очутившись у чаек, запорожцы стали недоуменно осматривать место недавнего боя, вглядываться в лица незнакомых казаков, приведенных Сидоровым.

Три громких раскатистых удара в большой медный казан отвлекли их от этого занятия.

— Браты-сечевики! — зычно крикнул запорожский полусотник, стоя возле казана с мушкетом в руках. — Пан сотник кличет все славное товарищество на раду! Просит слово молвить...

— В круг!

— На раду!

— Нехай говорит! — сразу раздалось со всех сторон.

Дмитро легко вскочил на воз, снял шапку, низко поклонился на все четыре стороны. На берегу смолкли шум и разговоры, напряженная тишина повисла в воздухе.