—День добрый, пани, — сказал Войнаровский, поднимаясь из-за стола и отвешивая посетительнице поклон. — С удовольствием помогу вам всем, что в моих силах, но вначале я должен узнать, что привело вас ко мне.

— Добрый день, пан Войнаровский, — ответила посетительница, бросая взгляд на стол с раскрытой книгой и недопитым кубком вина. — Простите, что вынуждена прервать ваше приятное времяпрепровождение, но желание помочь России в ее войне со Швецией заставило меня пойти даже на это.

В тоне посетительницы явно сквозила ирония, и Войнаровский решил не остаться в долгу.

— Думаю, что причиненное мне вашим визитом неудобство — сущий пустяк по сравнению с неприятностями, которые привели очаровательную пани Домбровскую ко мне, — с улыбкой ответил Войнаровский. — Или я ошибаюсь, и у вас в жизни единственная забота — помочь русской армии одержать победу над войсками короля Карла?

— У пани Домбровской, как у всякой женщины, всегда в избытке забот... как существующих реально, так и вымышленных ею. Однако я привыкла справляться с ними сама, и к помощи мужчин прибегаю в других случаях... например, когда желаю кому-либо отомстить.

— Значит, вас привело ко мне чувство мести? Но, согласитесь, что прежде чем обещать вам свою помощь, я должен знать, кому и почему вы хотите отомстить.

— Естественно. Моим обидчиком является шведский король Карл. Но поскольку отомстить лично ему я не в состоянии, то решила по мере сил способствовать разгрому его армии, что будет самым болезненным ударом, который только можно нанести королю.

— Каким же образом прелестная пани Домбровская намерена способствовать разгрому шведских войск? Стать волонтером армии царя Петра? В таком случае, на какой офицерский чин пани имеет патент? Или она собирается применить иное, более действенное, чем шпага, оружие?

— Вот именно, пан Войнаровский, я собираюсь использовать против короля оружие, которого не имеет ни один в мире обладатель офицерского патента. Это оружие — моя бывшая чрезвычайная близость к королю и знание того, о чем не может быть осведомлен ни один владелец самой длинной и острой шпаги.

— Близость к сильным мира сего — действительно грозное оружие, с которым не может сравниться никакое другое. А если учесть, что пани говорила о чрезвычайной близости, то сила этого оружия возрастает во много раз. Если, конечно, мы с пани в понятие «чрезвычайная близость» вкладываем одинаковый смысл, — и Войнаровский многозначительно посмотрел на посетительницу.

— Не знаю, какой смысл еще можно вложить в это простейшее понятие, но лично я под «чрезвычайной близостью» подразумеваю одно — я была любовницей... одной из любовниц короля Карла, а несколько дней назад с его легкой руки должна была стать таковой у фельдмаршала Реншильда, — спокойно ответила гостья. — Подобного отношения ко мне я не могу простить даже королю и, как истинная шляхтянка, намерена отомстить ему за свою оскверненную женскую честь, — гордо заявила она.

— Оскверненную честь? — Войнаровский едва смог сдержать улыбку. — Но каким образом она оказалась оскверненной при... при вашей профессии? Тем, что фельдмаршал Реншильд стар и далеко не красавец? Вам, наверное, хотелось стать любовницей кого-либо из любимчиков короля помоложе, таких как генералы Спааре и Лагеркрона, и, случись это, с вашей честью все было бы в порядке?

— Мне плевать на возраст и внешность фельдмаршалов и генералов короля Карла — женщины... моей профессии, как вы изволили выразиться! — выбирают любовников совсем по иным критериям. Моя женская честь осквернена тем, что король вздумал распоряжаться мной, шляхтянкой, как какой-то охотничьей сукой или породистым жеребцом. И этого я ему не прощу. Я не ограничусь тем, что на следующее утро после его предложения перебраться в палатку фельдмаршала Реншильда покинула шведский лагерь, а постараюсь причинить королевской армии наибольший ущерб, на который способна.

— Похвальная мысль, пани. Как вы собираетесь ее осуществить?

— Я была из тех немногих любовниц, оставшихся при короле уже после того, как он раздарил остальных генералам и приближенным. Понимая, что подобной участи не избежать и мне, я решила подготовиться к тому, чтобы сполна рассчитаться с королем за его пренебрежение к себе. Если прежде ни шведская армия, ни разговоры ее генералов не значили для меня ничего, в последние дни я стала проявлять к ним повышенный интерес, и сейчас могу рассказать об этом очень многое.

— Князь Меншиков будет весьма благодарен за ваши сведения, пани. Но у него очень мало времени, и было бы желательно, чтобы с ними вначале ознакомился кто-либо другой. Тот, кто сможет оценить ваши сведения в целом и выделить из них самое важное, достойное внимания их сиятельства.

— Согласна с вами, пан Войнаровский. Если вы готовы быть таким человеком, я готова приступить к рассказу немедленно.

— Я ваш внимательный слушатель, пани.

— Но... — посетительница бросила взгляд на стоявшего рядом с ней подпоручика. — Пан Войнаровский, мои сведения являются конфиденциальными и предназначены лично их сиятельству князю, но отнюдь не первому встречному лейтенанту.