Значит, они все еще здесь. Но где белый человек? В густом тумане Бенита подползла к белой телеге. Потом, не видя и не слыша ничего, она поднялась на козлы и, раздвинув полы, закрывавшие внутренности фуры, заглянула в нее. Хотя из-за тумана она все еще ничего не видала, но до нее донесся звук дыхания спящего человека. Она тотчас же подумала, что в фуре спит белый; кафры так не дышат. Не зная, что делать, Бенита продолжала стоять на коленях, и белый человек, вероятно, сквозь сон, почувствовал ее присутствие; он прошептал несколько слов. Боже!.. Это были английские слова! Он вдруг зажег спичку и засветил свечу, которая была вставлена в пивную бутылку. Бенита не могла рассмотреть его лица, потому что он закрывал его рукой. К тому же свеча разгоралась очень медленно. Прежде всего, девушка разглядела дуло револьвера, направленное прямо на нее.

– Ну, мой черный друг, – произнес приятный мягкий голос, – уходите, или я выстрелю. Раз, два… О, Боже!

Свеча разгорелась, осветила бледное и прозрачное, как у эльфа, лицо Бениты и ее длинные черные волосы, которые упали ей на плечи; пламя отразилось в ее глазах. Но она еще ничего не видела, свет ослепил ее.

– О, Боже мой, – произнес голос, – Бенита, Бенита! Может быть, вы пришли позвать меня за собой? О, я готов, моя дорогая, я готов! Что же, теперь вы ответите мне на мой вопрос?

– Отвечу, – прошептала она, сползла вниз и бросилась к нему на грудь.

Она узнала его, наконец. Мертвый он или живой – ей было все равно; она пробралась к нему из недр ада и отыскала свой рай…

– Ваш ответ, Бенита? – как бы в забытьи произнес Роберт; все казалось ему грезой.

– Разве я не ответила вам много месяцев тому назад? Ах, помню, я ответила только в сердце, а не вслух, когда случилось несчастье. Но теперь я не могу говорить; я пришла сюда, чтобы спасти отца.

– Где он, Бенита?

– Умирает в пещере наверху, вот в этой крепости. Я спустилась по тайной дороге. Матабелы еще здесь?

– Да, – ответил он, – но случилось многое. Час тому назад мой сторож проснулся и сказал, что от их правителя Лобенгулы явился гонец, и теперь он толкует о новом приказании своего властителя. Вот почему вы смогли пробраться сюда; не то часовые закололи бы вас своими ассегаями, – и он нежно поцеловал ее руку.

Даже в эту минуту, несмотря на истощение, на все свои несчастья, девушка вспыхнула; когда она подняла глаза, в них стояли слезы.

– Благодарю вас. Теперь мне все равно, что случится со мной, а все, что было – ничтожно. Но мы не можем уйти?

– Не знаю, – ответил он, – и сомневаюсь. Подите, посидите на козлах, пока я немного приведу себя в порядок. Потом мы все увидим.

Бенита вышла из фуры. Туман редел. Теперь сквозь его дымку она увидела картину, от которой ее сердце сжалось; между нею и горой Бомбатце виднелись толпы матабелов; огромным потоком лились они к фуре Сеймура, двигаясь по берегу реки. Ее и Роберта отрезали от крепости… Минуты через две к ней подошел Сеймур. Она с беспокойством посмотрела на него. Он казался старше, чем в тот день, когда они расстались на палуба «Занзибара», лицо его стало серьезно и обросло бородой; кроме того, он прихрамывал.

– Я боюсь, что пришел конец, – сказала она, указывая на матабелов.

– Да, по-видимему, так, – ответил он, – но, как и вы, я скажу, разве это важно теперь? – ок взял ее пальчики в свою руку и прибавил: – Будем же счастливы, пока это возможно, будем счастливы, хотя бы на несколько минут.

Они скоро придут сюда.

– Что вы такое? – спросила она, – пленник?

– Да. Я ехал по вашему следу; ведь я был здесь раньше и знал дорогу, Матабелы поймали меня и, по своему обыкновению, собирались убить, но одному из них, поумнее остальных, пришло в голову, что я, как белый человек, может быть, помогу им взять крепость. Я был уверен, что вы тут. Я видел, как вы стояли на вышке, хотя матабелы воображали, будто это дух Бомбатце. Итак, я не думал помогать им, потому что в таком случае… Вы знаете, что бывает, когда матабелы штурмом берут какое-нибудь место. С другой стороны, зная, что вы еще живы, я тоже не хотел умирать. Поэтому я заставил их работать, сверлить камни ассегаями и маленькими острыми топорами. Они проделали углубление в двадцать футов, а по моим расчетам остается сделать ход в сто сорок футов. Прошедшей ночью матабелы нашли, что с них достаточно такого туннеля, и снова заговорили о том, чтобы меня убить, если я не подскажу им другого, лучшего образа действий. Теперь я не знаю, что будет. Ага, вот и они. Спрячьтесь в фуру, скорее!

Бенита повиновалась, но внимательно смотрела и слушала из-за покрытия; матабелы же не могли видеть ее. Подошел отряд, состоявший из вождя и двадцати человек его телохранителей. Вождя этого Бенита знала – это был предводитель Мадуна, человек высокой крови, жизнь которого она спасла. Рядом с ним шел зулус из Наталя, кучер Сеймура, говоривший по-английски; он служил переводчиком.

– Белый человек, – сказал Мадуна, – от нашего повелителя пришел гонец. Лобенгула начинает большую войну, и мы ему нужны. Ок требует, чтобы мы бросили этот пустой поход и перестали биться против трусов, которые скрываются за стенами. В противном случае, мы, конечно, убили бы их всех, всех до одного, хотя бы нам пришлось караулить здесь до глубокой старости. По его повелению, на этот раз мы оставляем их в покое.

Роберт вежливо ответил, что он рад слышать это и желает им доброго пути.

– Пожелай доброго пути себе, белый человек, – послышался суровый ответ.

– Почему? Разве ты хочешь, чтобы я отправился с вами, к Лобенгуле?

– Нет, ты раньше нас уйдешь в крааль властителя, имя которого «Смерть».

И вот в ту минуту, когда рука Роберта двинулась к револьверу, спрятанному под его курткой, Бенита быстро вышла из фуры, в которой пряталась, и стала на козлы рядом с ним.

– О, – вскрикнул Мадуна. – Это белая девушка! Как явилась она сюда? Да, это великое волшебство! Разве женщина может летать, как птица?