Прямой эфир должен был транслировать видео из Скайпа без задержек, в противном случае, если бы Максим не увидел себя в телевизоре, то трансляция прерывалась и судьба девушки оставалась совсем плачевной. Пять минут до старта.

– Так, будьте все время начеку. Раз он решил сдаться после эфира, значит это неспроста. Видимо, ему есть, что сказать или показать. Лишь бы девочке не навредил, урод, – сказал Владислав, сделав звук в телевизоре потише, на время разговоров о предстоящем эфире.

На экране безмолвно шевелили губами лучшие психологи и деятели искусства, пытаясь понять, что заставило молодого человека из легендарной семьи встать на «кривую дорожку разбоя». Владислав поморщился. Он никогда не любил подобные разглагольствования о психологии преступника, о моральной стороне и о том, что не каждый преступник с точки зрения масс, является таковым в вопросах приличия. Для него преступник - он и есть преступник. Мразь и тварь, которой самое место в тюрьме, куда бы он с радостью посадил того, кто обсуждал возможные побуждения, заставившие молодого парня похитить девочку.

– Здравствуйте, меня зовут Максим, хотя меня уже должны были представить, а еще и, скорее всего, обсудить несколькими минутами ранее. Я еще раз хотел извиниться, на этот раз прилюдно, перед семьей Деминых. Вряд ли вы поймете меня и точно не простите, но речь не о вас. Она даже не обо мне и не о вашей дочери. Речь пойдет о моих родителях.

Он сидел в комнате с белыми стенами, в которых любой строитель угадал бы только что заштукатуренные, словно подготовленные к ремонту. Но качество видео оставляло желать лучшего, поэтому происходящее на экране походило на интервью из будущего.

«Когда умирали мои родители, я сидел дома, за компьютером, сидел в интернете. И я плакал. Потому что видел все, что с ними происходило. Все благодаря этому (он показал пальцем на некую конструкцию, едва попадавшую в кадр, и придвинул ее к экрану)».

– Видел? – крикнул Паша, сразу начав набирать что-то на клавиатуре. – Эта коробочка - роутер. И обычный USB-модем. Твою мать, скорее всего он использует обычную линию, но через модем дублирует ее и отправляет в виде сотовой связи! Он работает в собственной сотовой сети!

– Черт, – вторил ему Антон. – Надо искать не интернет-соединение, а обычный разговор.

«Не конкретно этот модем, но такой же фирмы и модели, мой отец пересобрал в мощный передатчик видео с камеры, которую он брал с собой на репортажи. И всегда видео передавалось на его личный сервер, откуда любой человек, знавший пароль, мог посмотреть прямой эфир. Сейчас я бы хотел предоставить вам видео их последнего эфира. Это касается каждого из нас».

Изображение сместилось. На переднем плане появилось очень качественное видео с профессиональной камеры, а в верхнем правом углу появилась миниатюрная копия белой копии с Максимом посередине.

– Итак, сейчас мы находимся на станции «Горьковская», которая готовится к отправке на кап. ремонт, – сказала женщина, в которой все узнали Александру Картанову, или, как ее называли фанаты и поклонники «Говорливая Саша». Она стояла в центре кадра с микрофоном в руке.

– Ну вот, опять ты про ремонт, – послышался голос из-за кадра. Баритон принадлежал оператору - Глебу Картанову.

– И какие у тебя предложения? Давай я буду говорить про веяние времени, над которым ничто не властно. И вот это время уже коробит нашу бе-бе-бе… – она кривила губами, явно недовольная тем, как муж критикует ее слова.

– Хорошо-хорошо, все-таки твой репортаж. Хотя я не понимаю, почему мы не поехали в Нижний на ярмарку.

– В другой раз поедем в Нижний. Ты же согласился запечатлеть нашу любимую станцию перед тем, как ее превратят неизвестно во что.

– Так, я не буду больше ссорится по пустякам, иди сюда.

Александра подошла, оказавшись ниже центра объектива она слегка нырнула под камеру и раздался звонкий «чмок» прямо рядом со встроенным микрофоном.

– Глеб, смотри! – в ее голосе был неподдельный страх и удивление, так неожиданно вплетенные в равномерное происходящее.

Камера развернулась на сто восемьдесят градусов.

– Что такое, где? – суетливо спрашивал Глеб, аккуратно водя камерой из стороны в сторону.

– Смотри, у тоннеля!

Прямо возле выхода из тоннеля от Петроградской происходило странное движение, похожее на драку. Людей было немного, что было весьма странно для послеобеденного времени, если, конечно часы на видеопотоке были правильно выставлены.

Изображение тряслось и моргало, пока Картановы бежали к тоннелю.

Было похоже, что какой-то человек терпел побои от тогда еще милиционеров. Камера начала опускаться ниже и, на расстоянии около десяти метров, она полностью легла на каменный пол и в кадре появился Глеб.