Тем временем прибыл ІІ-й батальон Короля, поначалу оставленный для прикрытия батареи Халдера. Выдвинувшись беглым шагом, он развернулся вправо и, поскольку І-й батальон передвинулся ещё правее, занял покинутую им рощу. Капитан фон Балиганд со 2-й стрелковой ротой был выслан в небольшие заросли слева, напротив холма, где стояла церковь. Теперь здесь завязался очень оживленный огонь стрелков и продолжался долгое время. Между тем майор граф Зайболтсторф, командовавший ІІ-м батальоном, заметил, что противник несколько пренебрег правой частью деревни Белая и показал лишь немного пехоты. Поэтому он посчитал, что нужно как можно быстрее использовать удобный момент, двинул свой батальон влево через дорогу, построил его в линию и бросился беглым шагом против деревни. Невзирая на упорное сопротивление неприятеля, который между тем собрался, передние дома были быстро захвачены штыковой атакой, в то время как 2-я стрелковая рота двинулась вперёд по дороге. Поскольку 1-я фузилерная рота Шмидта из 6-го батальона Да Роша далее слева захватила последние дома деревни, она была уже почти захвачена, когда внезапно из засады выскочили казаки и с диким криком “Ура” напали на рассеянно сражавшийся батальон».

По русским данным, «противник направил значительные силы на свой левый фланг. Скрыв своё движение под прикрытием леса, который находился перед русской позицией, они внезапно овладели нашим правым флангом». Антоновский пишет, что «с наступлением вечера сражение стихло, но баварцы, заметив, что находящийся здесь гораздо правее деревни фольварок оставался незанятым нашими войсками, вечерней темнотою пользуясь, вступили туда. Увидав я, из под горы такую дерзость и соображая по-своему, что эти соседи у деревни, занимаемой нами, будут впоследствии неприятны, собрал своих егерей и стройным порядком шел туда, чтобы выгнать во чтобы то ни стало… Из лощины вышел на гору, обратился прямо к фольварку. Но в это самое время, по чьему то распоряжению, эскадрон гусар летел во весь карьер и, не взирая ни на что, наскакал на егерей; некоторых смяли лошадьми и совершенно расстроили меня, ибо солдаты мои в разные стороны разбежались и пришли в беспорядок. Хотя гусарам и кричали, что они скачут на своих, но это нисколько не обратило их внимание».

Зайболтсторф, у которого при штурме деревни был отстрелен мизинец левой руки, «с величайшей быстротой собрал свои войска, рассеявшиеся при взятии деревни, образовал “Ежа” [199] и столь крепко отбил казаков, которые были уже у кончиков штыков, что они бросились в поспешное бегство, оставив множество убитых лошадей и личного состава. Капитан Доннерсперг из полка Короля, который вместе с капитаном Шмидтом уже пробрался во фланг и тыл неприятельского лагеря, из-за этой атаки на некоторое время увидел себя отрезанным от батальона, всё же смог благодаря своей решительности своевременно добраться до деревни, из которой он помог выбить казаков, чтобы затем соединиться со своим батальоном». После этого баварцы опять захватили передние дома и открыли огонь по русским, выстроенным возле орудий.

Антоновский писал, что «гусары стремглав неслись и подскакали к фольварку. Он был кругом обнесен палисадником. Неприятель расчел, что кавалерия им ничего не может сделать, заперли ворота и стали у палисадника поджидать нашу конницу, и, допустив их вплоть, открыли по ним убийственный огонь. Гусары видели, что предприятие их вовсе безрассудное — опрометью назад и опять на нас же наскакали». Несмотря на крики «Давите своих!», они вторично расстроили егерей.

Зайболтсторф писал о себе: «Между тем наступила ночь, так что неприятельские передвижения стали едва различимыми. Слабость батальона, вторичное появление казаков на левом фланге и всё ещё упорное сопротивление русских против каждого наступления в центре и на правом крыле, все эти обстоятельства вынудили майора очистить деревню, настоящий ключ позиции, и отойти на свою первую позицию». Антоновский уверял, что снова пошёл на штурм: «Я с ротою — правее, а другая рота приняла влево», чтобы «обойти фольварок и отрезать неприятелю нашему дорогу, и потом ударить с обеих сторон». Егеря открыли огонь, а баварцы «из-за надворного строения и палисадника» «сделали и по нас залпы и убрались тотчас из фольварка, а мы за ними, крикнув с обеих сторон “ура”, фольварок очистили, преследуя их». При этом «поручик Плотников пулею ранен в ногу, которую ему отрезали затем, что кость совсем перешиблена… Сверх того, довольно выбыло из строю и нижних чинов убитыми и ранеными».

Витгенштейн писал, что противник «бросился с пехотными колоннами в находящуюся перед правым флангом нашим мызу Белую и, заняв оную, старался обойти правый наш фланг. Гродненского гусарского полка полковник Силин, узнав сие, кинулся с двумя эскадронами на неприятельскую пехоту, опрокинул и рассеял оную и в то же время бросился шеф 26-го егерского полка полковник Рот, со вверенным ему полком на штыки, завладел мызою и прогнал неприятеля совершенно в лес. Тогда приказал полковник Властов всему авангарду наступать вперед и удачным действием конной артиллерии в скорости опрокинул с центра неприятеля, который с поспешностью отступил к лесу». [200] «Несмотря на сбитый центр и левый фланг свой неприятель покусился, взяв пехотные колонны, обойти левый фланг наш. Но так как отступлением центра и левого фланга их, они остались слишком отделены, то подполковник Ридигер с одним эскадроном Гродненского гусарского полка и казачьим полком подполковника Платова 4-го, ударив им во фланг, опрокинули оные, положив большую часть на месте, взяв 3 офицеров и 60 человек рядовых в плен, а прочих рассеял и прогнал в лес, в котором неприятель по всей линии преследован был нашими стрелками». По другим данным, «Ридигер с двумя другими эскадронами Гродненского полка прогнал пехоту, обходившую наш отряд с левого фланга». Бутурлин считал ошибкой баварцев то, что они слишком растянулись на обоих флангах.

Зайболтсторф пишет, что «9-й полк под командой майора барона Фикка прибыл в момент отступления 11- го батальона Короля и прикрыл его от напора преследующего неприятеля своим наступлением по дороге». Хайльман заметил, что «из всех сообщений об этом бое 22 августа, а также из одновременных записок вытекает, что во время наступления лёгкая батарея Халдера странным образом находилась в хвосте бригады Зибайна, то есть двигалась с 9-м пехотным полком, который… прибыл на поле боя лишь поздно вечером. Поэтому участие батареи в бою ограничилось главным образом прикрытием отступления, которое бригада смогла совершенно спокойно совершить под прикрытием двух гаубиц, выгодно поставленных обер-лейтенантом артиллерии Карлом Вайсхауптом». Витгенштейн писал, что «после сего неприятель воспользовался наступающим вечером, отступал к Гамзелевой, будучи преследован нашими фланкерами и стрелками. Таким образом, кончилось сие авангардное сражение» и «русские аванпосты вновь заняли свои прежние места».

По словам Зайболтсторфа, «наступившая ночь препятствовала отважиться на второй штурм деревни с надеждой на успех. Поэтому полковник Штрёль выставил густую цепь форпостов и вновь занял одной ротой прежде оставленный лес на правом фланге. Ночь на 23-е прошла при постоянном патрулировании и окликах ведетов, стоявших едва в 50 шагах друг против друга. Многие казаки, которые осмеливались продвинуться слишком далеко вперёд по дороге, были сбиты с лошадей отличными стрелками капитана Балиганда. Противник, весело и радостно настроенный по причине удачного отражения нападения, всю ночь провёл под янычарскую музыку (Janitscharenmusik) и пение. Время от времени подобная музыка слышалась то издали, то приближаясь всё ближе и ближе, вероятно, чтобы вызвать у нас предположение, что постоянно прибывают новые подкрепления, каковые фактически прибыли к утру в значительном числе».

Витгенштейн особо похвалил «храброго и искусного полковника Властова, которой со свойственною русским неустрашимостью, уничтожил совершенно все покушения многочисленного неприятеля, состоящего из целой баварской дивизии под личным предводительством командира всех баварских войск генерала графа Вреде и принудил оные отступать более 7 верст. Потеря наша в сем сражении весьма мала и состоит убитыми и ранеными только 94 чел., неприятель потерял пленных 3 офицера и 120 рядовых, убитых и раненых более 500. В числе первых находится, по словам пленных, 1 полковник, в числе последних — командующий после смерти генерала Деруа 1-й баварской дивизиею бригадный генерал Шипейна, который скоро после сражения умер от ран».