Дело с кражей явно осложнялось, несмотря на то, что похищенные деньги, судя по купюрам, нашлись. Ни Верникина, ни Шилову пока еще нельзя было обвинить в том, что эти деньги украли они. Вся закавыка заключалась в том, что покупатели в магазине задержали по подозрению в краже Верникина и, видимо, совсем не заметили присутствия Шиловой. Сейчас же получалось, что Верникин вообще ни при чем, так как деньги нашлись не у него. Больше того, теперь и Шилову без свидетелей в краже обвинить почти невозможно, Для этого нужно хотя бы доказать, что во время кражи она находилась вместе с Верникиным. Но как это сделать?.. Сгибнев этого не знал, но он пошел на риск и принял решение о задержании Шиловой.

Уже около девяти часов вечера Сгибнев, отправив Верникина и Шилову в камеру предварительного заключения, выехал на квартиру Шиловой с общим обыском. Там он нашел два письма Верникина, в которых тот писал Шиловой о своем скором освобождении из заключения. Обещая заехать, Верникин спрашивал относительно возможностей устроиться на работу в Свердловске.

Воодушевленный находкой, Сгибнев прихватил из квартиры Шиловой еще кирзовые сапоги и поношенную пару хлопчатобумажной мужской одежды, какую обычно носят заключенные.

Вернувшись в райотдел, укладывая добытые вещественные доказательства в шкаф, Сгибнев опять вспомнил про копоть на сапожках Шиловой.

После некоторых размышлений позвонил в научно-техническую группу городского управления, поделился с экспертами своим наблюдением и договорился с ними не откладывая осмотреть обувь задержанных.

В КПЗ приехали уже после одиннадцати. Верникин и Шилова в своих камерах спали в обуви. Надзиратель разбудил их, сделал замечание за нарушение правил и велел выставить обувь к дверям.

Через час Сгибнев получил заключение экспертизы. На сапожках Шиловой копоть оказалась обыкновенной угольной пылью. На ботинках Верникина такой пыли не было. Значит, выходила Шилова из дому вместе с Верникиным или нет – это уже не имело значения. Неоспоримо другое – днем они все-таки побывали в разных местах. Когда? Где? И как деньги очутились у нее? Вот это необходимо уточнить.

Но на дворе уже стояла ночь. Люди спали. И беспокоить их оперуполномоченный Николай Сгибнев не имел права.

Злой и измученный, Сгибнев поехал домой.

Засыпая, чертыхнулся.

Сонная жена спросила:

– Ты что?

– Да так… – отговорился он и, отвернувшись, подумал еще раз: «Где же она была, чертова кукла?.. И как к ней все-таки попали деньги?..»

Утром следующего дня Сгибнев допросил Шилову.

После найденных при обыске писем Верникина она уже не могла отрицать, что знакома с ним. Но, признавшись, что вышла из дому с Верникиным, Шилова продолжала утверждать, что в кино ходила одна. Верникин, по ее словам, направился искать работу. Она же якобы зашла в столовую, потом в магазины, а после трех поехала в центр.

Видя неподатливость Шиловой, Сгибнев не сомневался теперь, что она продолжает хитрить. Ни в столовой, ни в магазинах, о которых она рассказала, Шилова не могла запачкать сапожки в угольной пыли. Скорее всего, она все это придумала, а была где-то совсем в другом месте. Но где? Это она упорно скрывала.

У Сгибнева были все основания попросить Шилову объяснить, откуда появилась на ее сапожках угольная пыль. Но он опасался насторожить ее этим вопросом: в ответ могла последовать новая, вполне правдоподобная выдумка, которая увела бы его от истины еще дальше. Так и решил: об угольной пыли пока молчать. Может быть, со временем выявятся какие-то новые обстоятельства кражи, к которым все приложится. Тем более что впереди еще встречи с потерпевшей и свидетелями.

Поэтому, удовлетворившись первыми показаниями Шиловой, Сгибнев временно оставил ее в покое.

…Около одиннадцати часов в его кабинет вошла потерпевшая. Она непринужденно поздоровалась с ним, без приглашения села на стул возле стола и посмотрела ему в глаза.

– Слушаю вас.

Деловой тон, каким были сказаны эти слова, серьезность в ее взгляде, какая-то внутренняя неприступность во всем ее облике на мгновение смутили простодушного Сгибнева, привыкшего иметь дело с людьми попроще.

И он спросил первое, что пришло на ум:

– Хомина Светлана Владимировна?

– Да.

– Проживаете?..

– Да.

– Так, – Сгибнев смотрел в ее объяснение, чтобы не показать своей неловкости. – А работаете?.. Тут не сказано.

– В магазине, когда я спрашивала, как писать объяснение, вы просили указать домашний адрес…

– Правильно, – согласился он уже спокойнее. – Но вы – потерпевшая. И нам наверняка придется встречаться с вами еще. Так что на всякий случай…

– Пожалуйста: работаю в облфинотделе инспектором.