Замелькала анфилада комнат. Перед стремительно шагающей баронессой засуетился, забегал, задергался юркий маленький секретарь герцога.

– Это невозможно! Это немыслимо! Это неприемлемо!.. – торопливо произносил он, то забегая вперед и расставляя руки, то отставая от проворно шагающих баронессы, бургомистра и Рамкопфа.

– Ни в коем случае! – Секретарь уперся спиной в массивные двери кабинета. – Его величество занят важнейшими государственными делами. Он проводит экстренное совещание. Его вообще нет на месте!!

Умные глаза герцога отражали напряженную работу мысли.

– Ваше величество, – послышался волевой женский голос. – Может быть, все дело в нашем левом крыле?

– Да, пожалуй…

Герцог понял свою ошибку и горько усмехнулся. К нему приблизилась Первая фрейлина.

– Может быть, нам стоит урезать верха и укрепить центр? – тихо предложила она.

– Так и сделаем, – задумчиво сощурился герцог. – Опустим правую бретельку и чуть заузим лиф. – С этими словами он склонился над швейной машинкой и быстро прострочил нужную линию. – Два ряда вытачек слева, два – справа! – с азартом произнес он, неистово крутя машинку. – Все решение в талии! Как вы думаете, где мы будем делать талию? На уровне груди! – Герцог подскочил к манекену и показал, как это будет выглядеть.

– Гениально! – ахнула фрейлина. – Гениально, как все истинное.

– Именно на уровне груди! – воскликнул герцог, делая необходимые замеры портновским сантиметром. – Я не разрешу опускать талию на бедра. В конце концов, мы центр Европы, и я не позволю всяким там испанцам диктовать нам условия. Хотите отрезной рукав – пожалуйста! Хотите плиссированную юбку с вытачками – принимаю и это! Но опускать линию талии не дам!

– Я с вами абсолютно согласна, – поклонилась фрейлина.

Открылась дверь кабинета, и заглянул бледный от волнения секретарь:

– Ваше величество, баронесса Якобина фон Мюнхгаузен умоляет принять ее по срочному делу!

– Я занят! – недовольно крикнул герцог.

– Я сказал, – оправдывался секретарь. – Я даже сказал, что вас нет, но она умоляет…

– Черт подери, – недовольно пробурчал герцог, – просто совершенно не дают сосредоточиться!.. Ладно, проси!

Обернувшись к фрейлине, он с сожалением развел руками. Фрейлина быстро двинулась во внутренние комнаты, захватив с собой манекен. Герцог ловким и привычным движением опрокинул швейную машинку. Она ушла в глубь образовавшейся плоскости большого письменного стола, на котором была закреплена стратегическая карта Европы. Герцог взял в руки красный карандаш и принял позу озабоченного полководца.

– Ваше величество! – Баронесса, бургомистр и Рамкопф быстро вошли и склонились в почтительном поклоне. – Бога ради, извините, что отвлекаю вас от государственных проблем! – Баронесса приблизилась к герцогу. – Но случилось невероятное. Вы подписали прошение барона Мюнхгаузена о разводе…

– Я подписал? – удивился герцог и посмотрел на секретаря. Тот молча кивнул. – Да! Подписал! – строго сказал герцог.

– Значит, он может жениться на Марте? – негодуя произнесла баронесса.

– Почему – жениться? – удивился герцог и посмотрел на секретаря. Тот молча кивнул. – Да, он может жениться! – строго сказал герцог.

– Но он не имеет права жениться! – поспешно объяснила баронесса. – Сумасшедшим нельзя жениться! Это противозаконно! И я надеюсь, что ваше величество отменит свое решение.

– Почему?

– Потому что барон Мюнхгаузен сумасшедший.

– Баронесса, я понимаю ваш гнев, – улыбнулся герцог, украдкой измеряя сантиметром длину ее рукава. – Но что я могу сделать? Объявить человека сумасшедшим довольно трудно. Надо иметь веские доводы.

– Хорошо! – воскликнула баронесса. – Сейчас я познакомлю вас с одним документом, и вам станет ясно, составлен ли он человеком в здравом рассудке или нет. Эта бумажка случайно попала мне в руки. Прочтите, господин Рамкопф.

– «Распорядок дня барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена на 30 мая 1776 года», – прочел Рамкопф.

– Любопытно, – оживился герцог.

– Весьма, – согласился Рамкопф. – «Подъем – шесть часов утра».

Все переглянулись. Герцог задумался:

– Ненаказуемо.

– Нет, – подтвердил бургомистр и добавил: – То есть я согласен – вставать в такую рань для людей нашего круга противоестественно, но…

– Читайте дальше, Генрих! – перебила баронесса.

– «Семь часов утра – разгон тумана, установление хорошей погоды…»

Герцог молча отправился к окну и посмотрел на небо:

– Как назло, сегодня чистое небо.

– Да, – быстро согласился подошедший бургомистр. – С утра действительно был туман, но потом он улетучился.

– Вы хотите сказать, господин бургомистр, что это его заслуга? – воскликнула баронесса.

– Я ничего не хочу сказать, баронесса, – пожал плечами бургомистр. – Я просто отмечаю, что сегодня великолепный день, хотя с утра был туман. У нас нет никаких оснований утверждать, что он его разогнал, но и говорить, что он не разгонял тумана, значит противоречить тому, что видишь.