– Я не знал, что ты англичанка. Думал, француженка, – говорит он абсолютно спокойным тоном. Это заставляет меня нервничать. Он откидывается на стуле. – Ты всегда так одеваешься?

– Гм, нет. Это моя рабочая одежда.

– Ты действительно англичанка?

– Конечно.

Его серые глаза пристально и холодно смотрят на меня.

– Понятно. Хочешь защитить себя.

– А мистер Тауне ваше настоящее имя? – спрашиваю я.

– Это имеет значение?

Он улыбается своей мальчишеской улыбкой, от которой на обеих щеках появляются ямочки. Вероятно, тридцать лет назад он выглядел как Стив Оверлэнд. Его школьная любовь и трое детей, скорее всего, сейчас распевают библейские псалмы в коридоре.

– Не переживай, – говорит он. – Я не имею представления кто ты, и мне это без разницы, главное чтобы работа была выполнена. Поэтому давай прекратим расспросы и перейдем к делу.

Я с облегчением выдыхаю. Больше нет никакой неловкости.

– Почему сорока с лишним лет мужчина хочет разбить пару старшей школы?

– Зачем тебе это знать?

Мне никогда не приходилось вытягивать информацию из потенциальных клиентов, мне не интересно соревноваться, кто из нас окажется большим параноиком.

– Вы хотите, чтобы я выполнила работу или нет?

Мы пристально смотрим друг на друга. Я не позволю диктовать мне, как вести собственный бизнес. Он сдается первым.

– Я друг семьи Оверлэнд. Я видел, как у Стива появился первый зуб и его первый тачдаун. Я всегда присматриваю за ним. А сейчас очень обеспокоен его отношениями с этой девушкой. Его семье она совсем не нравится. Они считают ее слишком властной воображалой.

Я киваю. Звучит так, словно они хорошо знают Хаксли.

– Понимаю, первая любовь, гормоны и все такое, – продолжает он. – Но Стиви отказался от футбольной стипендии известного университета в пользу местного колледжа, чтобы быть ближе к ней. Его семья пыталась поговорить с ним о том, какую ужасную ошибку он совершает, но Стиви не стал их слушать. Девчонка запудрила ему мозги. Так что...

– Вам нужна моя помощь?

– Да. Не знаю, может это просто шутка с твоей стороны, но у нас нет выбора. Все договора о поступлении в колледж надо подписать до пятнадцатого мая. Это меньше чем через три месяца. Я не хочу, чтобы этот ребенок наплевал на свою жизнь.

– Я слышала, Вермилион – неплохое учебное заведение, – говорю я. Стив надел светло-зеленую спортивную кофту колледжа Вермилион, когда его приняли. Мне было все равно, но среди ребят поползли слушки. Моя мама сказала, что Вермилион – слишком дорогой колледж гуманитарного направления. Они вынуждены назначать высокую оплату, чтобы он оставался эксклюзивным. В справочнике колледжей он не имеет высокого рейтинга, но Хаксли нравится говорить людям обратное.

– Вермилион едва держится в третьем дивизионе, – говорит мистер Тауне, складывая свои руки на пузо. – Стиву нужно быть в учебном заведении первого дивизиона, например: Университет Чандлер в Техасе. У него талант. А это именно те места, где вербуют в профессиональную лигу. Щеки мистера Тауне краснеют.

– Вы думаете, если они с Хаксли расстанутся, то он поступит в один из этих университетов?

– Без сомнения. Этот ребенок был рожден играть в футбол, и он это знает. Единственная вещь, которая его останавливает, находится между ног этой девчонки. Извини за выражение.

Я трясу головой, пытаясь избавиться от этого образа, возникшего в моих мыслях. Хаксли и Стив. Она обвела его и всю школу вокруг пальца. Она не сдастся. Во всяком случае, не до выпускного бала и вручения дипломов, двух самых публичных событий в жизни старшей школы. Некоторые люди начинают встречаться исключительно для того, чтобы пойти на эти мероприятия не в одиночестве.

– Ты еще здесь? – спрашивает он.

Я мычу в ответ.

– Ну, ты можешь это сделать?

– Не знаю, – я прикусываю губу, чтобы успокоиться.

– Что ты имеешь в виду? Ты уже делала это раньше, ведь так?

– Это другое. Они как непреступная крепость. Не думаю, что Хаксли позволит чему-нибудь встать между ними. Она сразу узнает, если кто-то будет замышлять что-нибудь против нее.

– Ты можешь начать со слухов или типа того.

– Она использует своих прилипал, чтобы подавить сплетни, а затем откроит охоту на того, кто начал их распускать. – Лена Херман распространила слух, что Хаксли принимает слабительное, чтобы похудеть, Хаксли узнала об этом на той же неделе. Через месяц Лена перевелась в католическую школу... а ведь она иудейка!

– Я надеялся, что ты специалист.

– Так и есть, но я не знаю можно ли разбить их пару. – Или, может быть, не знаю смогу ли я это сделать. Если все получится, она будет жаждать моей крови. Хаксли промыла мозги всей школе, так что они будут преследовать меня на выходе с горящими факелами. Иногда ты должен знать свой предел. – Я выражаю свое искреннее, полупрофессиональное мнение.

– А что если я утрою ставку? Триста долларов?

Мои глаза расширяются при мысли о трехстах долларах. Но затем в голове всплывает лицо Хаксли и мысль о деньгах тускнеет.