Шрифт:
— Хорош у тебя ящичек, отец мой, — подходя к нему, сказала помещица. — Чай, в Москве купил?
— В Москве, — ответил Чичиков, продолжая писать.
— Только уж, пожалуйста, не забудьте насчет подрядов, — присаживаясь, попросила хозяйка.
— Не забуду, не забуду.
— А свиного сала не покупаете? У меня на святках свиное сало будет.
— Купим, купим, все купим, — нс отрываясь от письма, пробормотал Чичиков.
— Может быть, понадобятся птичьи перья, — продолжала помещица. — У меня к Филиппову посту и птичьи перья будут…
— И перья купим, и сало, и пеньку, все купим! — закончив письмо, весело проговорил Чичиков. — Вот, подпишитесь, матушка, — сказал, подавая помещице перо и подвигая бумагу…
Эп. 19.
И опять под звон бубенцов катила бричка по дороге. В бричке с открытым верхом сидел и мурлыкал что-то про себя довольный Чичиков.
Селифан на сей раз был суров, он только похлестывал лошадей кнутом, не обращая к ним никакой поучительной речи. Из угрюмых уст его лишь были слышны одни однообразно-неприятные восклицания. — Ну, ну, ворона, зевай! — и больше ничего…
Неожиданно из-за поворота, навстречу тройке Селифана, вылетела коляска с шестериком коней. В коляске губернаторская дочь и старая компаньонка. Экипаж налетел на чичиковскую бричку. Лошади перепутались. Губернаторская дочка испуганно взвизгнула.
— Ах ты, мошенник, ты что, пьян, что ли! — закричал Селифану губернаторский кучер.
— А ты что расскакался! — приосанясь, ответил ему Селифан.
— Да ведь я тебе кричал, ворона!
Ругаясь, они начали осаживать назад лошадей, чтобы распутаться… Но не тут-то было. Лошади несколько попятились, но потом опять сшиблись, переступив постромки.
Со страхом в лице смотрят на все это дамы. Привстав в бричке, как завороженный, Чичиков смотрит на губернаторскую дочку (шестнадцатилетнюю девушку с золотистыми волосами, ловко и мило приглаженными на небольшой головке).
Губернаторский кучер и Селифан слезли с козел и, продолжая переругиваться, начинают распутывать упряжь и коней.
— Осаживай, осаживай своих, нижегородская ворона! — кричал чужой кучер.
— А я что делаю, шаромыжник!.. — отвечал Селифан.
Между тем Чичиков, сойдя с брички, вежливо поклонился дамам, те благосклонно ответили ему. Осмелев, он двинулся было к коляске, явно намереваясь заговорить и познакомиться с этим юным и прекрасным созданием…
Но упряжь была уже распутана, кучер ударил по лошадям, и коляска, подхваченная шестеркой, полетела…
Чичиков двинулся вслед за коляской. Вышел на пригорок и, как зачарованный, уставился вдаль… Вдали, вздымая за собой пыль, со звоном, что музыка, летела, удалялась коляска.
— Славная бабешка… — задумчиво произнес Чичиков, открывая табакерку и нюхая табак. — Любопытно бы знать, чьих она. Ведь если, положим, этой девушке да придать тысчонок двести приданого, из нее бы мог выйти очень и очень лакомый кусочек…
Эп. 20.
Окно. У окна большая, неуклюжая клетка, в ней темный дрозд с белыми крапинками. Слышится знакомый звон бубенцов. В окне рядом с дроздом одновременно показались два лица: женское в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдавская тыква. Выглянув и переглянувшись, оба лица и ту же минуту исчезли… «Тпрррууу», — раздулся громкий голос Селифана, и из окна стало видно, как перед крыльцом остановилась бричка и из нее с помощью подбежавшего лакея выскочил Павел Иванович Чичиков, которого на крыльце встретил сам хозяин.
Эп. 21.
Гостиная. Грубая, необыкновенных размеров мебель. На стенах портреты в больших рамках.
— Прошу… — громко произнес, распахивая двери, отрывистый голос, в тот же момент раздался нечеловеческий крик от боли… и в гостиную, держась рукой за ногу, вскочил Чичиков.
— Я, кажется, вас побеспокоил… — смущенно извиняясь, появляется следом за ним Собакевич…
— Ничего… Ничего… — прошипел Чичиков, потирая ногу…
Из противоположных дверей, степенно держа голову, как пальма, вошла весьма высокая дама, в чепце с лентами.
— Это моя Федулия Ивановна, — сказал Собакевич. — Душенька, рекомендую: Павел Иванович Чичиков.
Чичиков, хромая, подлетел к ручке Федулии, которую она почти впихнула ему в губы, затем, сделав движение головой, подобно актрисам, играющим королев, Федулия сказала:
— Прошу… — и уселась на диван. Чичиков и Собакевич сели в кресла. Наступило молчание. Стучит дрозд. Чичиков делает попытку улыбнуться Федулии Ивановне, но она недвижна и величественна. Тогда Чичиков смотрит на Собакевича.