Шрифт:
Эп. 50.
В голубой же гостиной уже появилась третья дама — Софья Ивановна.
— Нет, нет! — категорически заявляет она. — Здесь не мертвые души! Здесь что-то другое…
— Ну, а что, что вы полагаете?
— Как вы думаете, Софья Ивановна?
— Я, признаюсь, потрясена. Совершенно потрясена! — закатив глаза, интригующе воскликнула Софья Ивановна.
— Но, однако ж, говорите…
— Не томите ради бога!.. — наперебой вскричали дамы.
— Мертвые души… — медленно начала Софья Ивановна.
— Ну, что, что? — вся в волнении, подхватила хозяйка.
— Мертвые души… выдуманы для прикрытия, а все дело в том, мои милые, что он хочет увезти губернаторскую дочку!..
Это было так неожиданно и необыкновенно, что приятная дама и дама-хозяйка, услышав это, так и окаменели на месте… Затем, вскрикнув в одни голос;
— Ах, боже мой!
— Ах, как интересно! — вскочили и бросились к дверям…
Эп. 51.
…и, выбежав из дома и обмениваясь на ходу какими-то восклицаниями, возбужденные до крайности, дамы чуть ли не бегом добрались до своих экипажей, вскочив каждая в свою коляску, они мгновенно разъехались в разные стороны…
«…Решив так остроумно вопрос с мертвыми душами, — говорит голос автора, — дамы полетели по городу разносить эту новость… И буквально через час все пришло в брожение… Как вихрь, взметнулся дремавший доселе город. Везде и всюду заговорили про мертвые души, про Чичикова и губернаторскую дочку…»
Эп. 52.
На словах автора мы видим Чичикова. Он в халате, накинутом поверх белья. Шея его (очевидно распухшая) повязана клетчатым платком, из-под которого выглядывает подушечка из ромашки. Издавая какие-то хрипло-булькающие звуки, склоняясь над тазом, Чичиков полощет горячим молоком с фигой больное горло…
— Петрушка! — окончив полоскание, хрипло сипит он. Но на зов никто не откликается…
Эп. 53.
…ибо Петрушка, дрожа от страха, стоял в это время в какой-то казенной комнате с решеткой перед длинным усатым ротмистром жандармерии. В стороне у стола «странная личность» что-то записывает…
— …В Костроме мы были… городе Нижнем были… Ярославле… — Стирая рукавом слезы и кровь из разбитой губы, рассказывает, заикаясь, Петрушка.
— А не покупал ли твой барин там мертвых?.. — спрашивает ротмистр.
— Не ведаю, ваше благородие… — испуганно лепечет Петрушка. — Истинный Христос-бог, не ведаю! — крестясь, закричал он и повалился и колени.
Ротмистр взглянул на «личность», тот сделал рукой знак «убрать». Распахнув ударом ноги дверь, ротмистр крикнул:
— Убрать!..
Вбежали два рослых жандарма и, подхватив, уволокли Петрушку за дверь, втолкнув вместо него Селифана.
— А ну-ка скажи, любезный, — спрашивает ротмистр Селифана. — Кто твой барин?
— Сколеский советник, ваше благородие, — вытянувшись, ответил Селифан.
— А чем он занимается, где служит?
— У его величества батюшки государя императора, ваше благородие!..
«Личность» удивленно вытягивается.
Эп. 54.
— …А не арестовать ли нам господина Чичикова, как подозрительного человека! — воинственно говорит полицмейстер.
— А если он нас арестует, как подозрительных людей? — ехидно спрашивает инспектор врачебной управы сидящих и гостиной (у вице-губернатора) — председателя палаты, прокурора и самого вице-губернатора.
— Может, он, господа, — опасливо оглядываясь, продолжает инспектор, — и есть подосланный к нам из Петербурга чиновник для произведения тайного следствия по делу тех, умерших…
Все испуганно приподнимаются.
— …Помните… которых мы с вами…
Прокурор бросается к инспектору и закрывает ему рот.
— Тсс!..
— Тсс!
Все с ужасом смотрят друг на друга.
Вдруг распахивается дверь, вбегает бледный, перепуганный почтмейстер.
— Вы знаете, господа, — с трудом переводя дыхание, заявляет он, — говорят, что Чичиков — делатель фальшивых ассигнаций…
Эп. 55.
— …Что за притча, мертвые души? — жалобно спрашивает сам себя губернатор. Он стоит в кабинете на фоне портрета Николая I и непонимающе разводит руками.