Шрифт:
Гончарова. Ах ты, боже мой, вспомнила!.. Проси сюда.
Никита. Слушаю. (Идет к дверям.) Ах, неволя… ах, разорение… (Уходит.)
Пауза.
Шишкин (входя). Покорнейше прошу извинить, очки запотели. Имею честь рекомендовать себя: подполковник в отставке, Алексей Петров Шишкин. Простите великодушно, что потревожил. Погода-то, а? Хозяин собаку на улицу не выгонит. Да что же поделаешь? А с кем имею честь говорить?
Гончарова. Я сестра Натальи Николаевны.
Шишкин. Ах, наслышан. Чрезвычайно рад нашему знакомству, мадемуазель.
Гончарова. Veuillez-vous s’asseoir, monsieur. [10]
Шишкин. Парле рюс, мадемуазель. Благодарствуйте. (Садится.) Погодка-то, говорю, а?
Гончарова. Да, метель.
Шишкин. Могу ли видеть господина камер-юнкера?
10
Прошу вас, садитесь (фр.)
Гончарова. Очень сожалею, но Александра Сергеевича нет дома.
Шишкин. А супругу ихнюю?
Гончарова. И Наталья Николаевна в гостях.
Шишкин. Ах, ведь этакая незадача. Ведь это что же, никак не застанешь.
Гончарова. Вы не извольте беспокоиться, я могу переговорить с вами.
Шишкин. Мне бы самого господина камер-юнкера.
Гончарова. Ну, слушаю, слушаю.
Шишкин. Дельце-то простое. В разные сроки времени господином Пушкиным взято у меня под залог турецких шалей, жемчуга и серебра двенадцать с половиной тысяч ассигнациями.
Гончарова. Я знаю…
Шишкин. Двенадцать с половиной, как одна копеечка.
Гончарова. А вы не могли бы еще потерпеть?
Шишкин. С превеликим бы одолжением терпел, сударыня. И Христос терпел и нам велел. Но ведь и в наше положение надо входить. Ведь туловище-то прокормить надобно. А у меня сыновья, осмелюсь доложить, во флоте. Их поддерживать приходится. Приехал предупредить, сударыня, завтра продаю вещи. Персиянина нашел подходящего.
Гончарова. Убедительно прошу подождать. Александр Сергеевич уплатит проценты.
Шишкин. Верьте, не могу. С ноября месяца ждем, другие бы давно продали. Персиянина упустить боюсь.
Гончарова. У меня есть фермуар и серебро. Может быть, вы посмотрели бы?
Шишкин. Прошу прощения, канитель с этим серебром, сударыня. А персиянин…
Гончарова. Ну помилуйте, как же так без вещей остаться! Может быть, вы все-таки взглянули бы? Прошу вас в мою комнату.
Шишкин. Ну что же, извольте. (Идет вслед за Гончаровой.) Квартира славная какая. Что платите?
Гончарова. Четыре тысячи триста.
Шишкин. Дороговато. (Уходит с Гончаровой во внутренние комнаты.)
Битков, оставшись один, прислушивается, подбегает со свечой к фортепьяно, рассматривает ноты, поколебавшись, входит в кабинет. Читает названия книг, затем, испуганно перекрестившись, скрывается в глубине кабинета. Через некоторое время возвращается на свое место к часам в гостиную. Входит Гончарова, за ней Шишкин с узелком о руках.
Гончарова. Я передам.
Шишкин. Векселек мы, стало быть, перепишем. Только уж вы попросите Александра Сергеевича, чтобы они сами пожаловали, а то извозчики уж больно дорого стоят. Четвертая Измайловская рота в доме Борщова, в заду во дворе маленькие оконца… Они знают… (У двери.) Оревуар, мадемуазель.
Гончарова. Au revoir, monsieur.
Шишкин уходит.
Битков (закрывает часы, кладет инструменты в сумку). Готово, барышня, живут. А в кабинете… Я уж завтра зайду.
Гончарова. Хорошо.
Битков. Прощения просим. (Уходит.)
Гончарова — у камина. В дверях появляется Никита.
Никита. Эх, Александра Николаевна!
Гончарова. Ну что тебе?